размышляя, что же делать дальше. Взгляд упал на пол – на дощатом полу виднелась уличная грязь. Странно, обычно она разувалась в прихожей, чтобы не следить в комнате. Да и выглядели пятна свежими…

– Значит, я тебе все-таки нравлюсь, – услышала Лиззи знакомый голос и обернулась.

Тайлер прислонился к косяку двери, ведущей в спальню. Много двигаться ему было противопоказано, но стоять он вполне мог.

– Ты что здесь делаешь? – подскочила к нему Лиззи.

– Прячусь от полиции. Так что теперь ты соучастница, – с невозмутимым видом ответил гадалец.

Тайлер с самого утра понял, что у него проблемы. Том заскочил к нему со словами: «У вашего салона хрустики дежурят!», и дальше они уже разговаривали на улице.

Осведомитель присел на ступеньки каменной лестницы во внутреннем дворике больницы. «Хрустиками» на улицах называли полицейских на задании – за любовь ломать кости и выворачивать суставы. Тайлер мял в пальцах сигарету, но не курил. Он и на улицу-то вышел ради разговора.

– Пока пасут, но, спорю на медяк, сегодня будет обыск.

– У больницы тоже?

– Угу. Но можно их обойти.

– Что слышно в полиции?

– Что вы были любовником миссис Бастер и могли ее убить.

– Козел отпущения, значит, – пробормотал Тайлер, вспомнив пророческие слова Роуз.

– Вам надо уходить. Можем обеспечить кэбом за город, – предложил мальчишка, пиная лежащие под ногами камушки.

– Том, я ее не убивал.

– Я знаю, – информатор посмотрел на гадальца. – Но ведь это никого не волнует.

Том был осиротевшим сыном каменщика. Отца отправили на каторгу за воровство – мрамор на сторону продавал начальник их бригады, но, будучи пойманным, сумел переложить вину на обычных работяг. Дело вышло громким, «виновных» сослали на север, а там большинство и загнулись в первую же зиму. Мать от переживаний слегла и ушла следом за отцом. Том с младшей сестренкой попали в приют, и им не забывали напоминать о низком «воровском» происхождении. О том, что за черствый кусок хлеба они должны быть благодарны по гроб жизни и работать, не разгибая спин. А если дали по шее – просто так, чтобы сорвать злость, – молчи и терпи. Том терпел, пока сестренку не отдали на воспитание в другую семью, а после сбежал из приюта.

Гадальцу он не доверял так же, как и всем остальным. Но Тайлер стабильно платил за информацию, и этого было достаточно.

– Так что, поедете?

– Поеду. Но не за город. Давай-ка к Фишеру, а дальше посмотрим.

Том пробурчал что-то про любовь, делающую людей дураками, и окольными путями повел его за собой.

Лиззи в доходном доме не оказалось, и куда она ушла, хозяин не знал. Зато поделился ключами: как и большинство жильцов, он считал, что у них бурный роман. «Все-таки небезопасное это дело, жить одной», – решил Тайлер.

Открыв дверь, ощутил странное смятение. Забавно, столько раз бывал в женских будуарах и ни капли не волновался, а от вида обычной комнаты сердце застучало быстрее!

Лиззи не прожила здесь и двух недель, но раскиданные мелочи говорили о ее присутствии. Многочисленные черновики на столе, где она писала наброски статей – или просто писала, с улыбкой подсмотрел Тайлер очерк о психологическом портрете убийцы. Бутыль с вишневой настойкой – без капли алкоголя, а жаль! – понюхав, он поставил напиток обратно. Подушка, хранившая ее запах.

«Да ты поплыл, парень!» – хмыкнул Тайлер, понимая, что не просто влюбился – втюрился по уши. Только вот нужен ли ей беглый преступник? Лиззи начнет добиваться правды – и сама пострадает. Но исчезнуть из ее жизни, не попрощавшись, он тоже не мог. Ему надо было увидеть Лиззи хотя бы раз. Сказать о своих чувствах, чтобы потом не жалеть. Он никому не говорил, что любит, – пора исправиться!

Ждать пришлось долго. Тайлер успел прикорнуть на кресле и задремать, когда услышал голоса в коридоре. Лиззи спорила с Габриэлем, отчаянно доказывая свою правоту. Голоса то понижались до шепота, и он не мог расслышать ни слова, то снова звучали громко. О! А вот и о нем речь зашла. «Ну, спасибо, офицер Уоллис, что обещал обо мне позаботиться», – иронично изогнул губы, прислушиваясь. А Лиззи упряма! И чертова дверь заела как нельзя кстати…

Выражение лица девушки, увидевшей у себя в комнате гостя, было незабываемо! Он не смог удержаться и не поддразнить ее.

– Соучастница? – возмутилась Лиззи. – Я тебя не приглашала.

– Выгонишь? Или позовешь брата? – Марино приподнял брови и тут же понял, что зря упомянул офицера, – улыбка в ее глазах потухла.

– Ты понимаешь, насколько это серьезно? Габриэль тебя ищет. Да что брат – тебя скоро вся полиция Хостфорда искать станет!

– Я слышал. Не волнуйся.

Гадалец шагнул к ней, и Лиззи отвела взгляд.

– Как я могу не волноваться? Тебя несправедливо обвиняют, могут посадить в тюрьму или даже…

– Все будет хорошо.

Он обнял ее, крепко-крепко, как давно хотел, и Лиззи замолчала, вцепившись пальцами в его рубашку.

– Ты должен бежать, – выдавила она. – Спрячься на время, а я найду улики, которые докажут, что убийца – мэр, и он все подстроил.

– И не подумаю. Я не воровал, не убивал. Не был любовником миссис Бастер. Так зачем бежать? Чтобы точно превратиться в беглого преступника?

– Чтобы остаться в живых! – горячо воскликнула Лиззи, хлопнув его ладонью по забинтованной груди. Хорошо, что рана почти зажила. – Лучше быть беглым преступником, чем умереть!..

– Значит, на этом наши дорожки разойдутся? – Он слегка склонил голову, глядя сверху вниз.

Девушка под его руками вздрогнула.

– Почему?

– Лиззи, Лиззи. Благовоспитанные леди не встречаются с преступниками. – Он провел рукой по ее щеке и наклонился еще ниже. Голубые глаза смотрели на него, не мигая, будто гипнотизируя. – Не защищают их в суде…

– И не целуются с ними? – спросила она дрогнувшим голосом.

– И не целуются с ними.

Его рука легла Лиззи на затылок. Их горячее дыхание смешалось, поцелуй начался нежно и тягуче, словно оба ожидали, что он вот-вот прервется. А затем их накрыло. Это было похоже на сумасшествие. Тайлер больше не держал Лиззи, она сама тянулась к нему, обнимая за плечи, ее губы отвечали отнюдь не робким прикосновением. Пальцы дернули ленту на хвосте, в нем же и запутались. Хорошо, не додумалась дернуть за серьгу. Воздуха стало не хватать – не столько от головокружительного поцелуя, сколько от охвативших его чувств, тех самых, треклятых, с отчаянно колотящимся сердцем и пустотой в голове. Он ведь целовался раньше! И с молоденькими барышнями, робкими и застенчивыми, и с опытными жрицами любви. Прикосновение