– А где тачка Ежова?

– Уехали, – беспечно сказала Яна. – Они ждали мальчика, он шел в школу, но сел в их машину. Наверное, он их сын.

– Эх, нехорошо получилось, – почесывал в затылке Толик. – Надо было за ними… Степа рассердится, что упустила замов.

– А на чем мне было за ними гнаться? Бегом бежать?

– Тоже верно. Тогда поехали к Степе.

Яна с удовольствием плюхнулась на сиденье, захлопнула дверцу.

Он провел в следственном изоляторе шестьдесят часов тридцать восемь минут. Специально засекал время, когда отобрали часы и когда вышел на волю. А вышел Бражник за пределы тюрьмы в четверг в десять тридцать утра. Его сопровождал адвокат, который должен начать оформление сделки купли-продажи. Но Бражник попросил сегодня не трогать его, так как безумно устал, жаждет выкупаться, выпить водки и завалиться спать на чистую простыню. Адвокат не стал возражать, и они расстались.

Бражник пошел пешком, наслаждаясь свободой и свежим воздухом. Домой несли ноги, стремилась душа. А ведь стоит побывать в тюрьме, чтобы оценить дом. Бражник оценил. Ему страшно хотелось съесть чего-нибудь домашнего и выпить водочки из запотевшей бутылки. Пожалуй, водки хотелось больше всего, чтобы хоть немного снять стресс после отсидки в тюрьме. Сегодня Бражник уже не жалел о потерях, главное – он избежал пребывания в местах, не столь отдаленных, в течение многих лет. Об этом даже страшно было подумать! Водки просила душа, а в кармане ни шиша.

Навстречу шел знакомый. Бражник его окликнул, тот несколько удивленно на него смотрел какое-то время, будто не узнавал, все же приблизился. Геннадий Павлович обратился к нему с просьбой:

– Ты не мог бы дать взаймы стольник? Или хотя бы полтинник? Я вечером отдам, к тебе домой занесу. Очень нужно, я забыл деньги дома.

– Полтинник могу. – И приятель полез в карман. – А говорили, что ты в тюрьме сидишь, что тебя с партией наркотиков взяли.

– Слушай больше, – ухмыльнулся Бражник, взяв деньги.

– Ты не читаешь газету «Грани»?

– Иногда, – потух Бражник и напрягся: – А что?

– В сегодняшней газете пропечатали наших паханов города. Говорят, несусветное совершили. Ты ведь не ладишь с ними, порадуйся.

– У тебя есть газета?

– Нет, как раз иду за ней. Меня еще вчера предупредили, чтобы обязательно купил. Во всем городе ажиотаж идет. Так я позвонил знакомой, попросил – она в газетном киоске работает, – чтобы оставила мне экземпляр. Вот иду за ней по пути на работу.

– Спасибо за информацию, куплю.

Бражник поспешил к ближайшему киоску. Газета была, но ее распродали. Ринулся к другому киоску с бьющимся сердцем, потому как подозревал, что там достанется и ему. Та же история. В третьем купил. Стоило открыть газету, как со второй страницы по глазам полоснули фотографии. У Бражника закружилась голова. Теперь водка просто необходима, как эликсир, способный поддержать жизнь. Он добежал до маленького кафе, где всего девять столиков, поставленных в три ряда. Посетителей в столь ранний час не было, потому как кафе только-только открылось. Бражник сел за столик и попросил сто пятьдесят водки, сигарет пачку и зажигалку самую дешевую.

– Что на закуску? – спросила юная официантка.

– Вот моя закуска, – огрызнулся он, разворачивая газету.

Она, пожав плечами, ушла, а он принялся лихорадочно читать.

«А НА КЛАДБИЩЕ НЕСПОКОЙНЕНЬКО. Тем, кто читает нашу газету постоянно, напомню субботнюю статью от четырнадцатого мая, она называлась “Отцы города расстреливают прошлое”. А говорилось в ней об акте вандализма на старом, историческом кладбище. Семь уважаемых и известных в городе людей тренировались в стрельбе по часовне ночью. С тех пор прошло всего ничего, отцы города не угомонились и в ночь на четырнадцатое мая вновь посетили кладбище, но уже новое. Хотелось бы спросить: господа, так это у вас хобби такое – бродить по кладбищам по ночам? Конечно, нельзя человеку вменять в вину, что он предпочитает для места прогулки пейзаж с надгробиями, нежели парк, набережную или улицу. Но не одними хождениями ограничилось пребывание все той же группы, все в том же числе. На сей раз наши знакомые запаслись лопатами и в течение нескольких часов старательно копали. А раскопали они могилу Кима Рощина, который был когда-то фигурой, очень известной в городе, первым местным миллионером, но по воле судьбы разорился, отсидел срок, затем почил. Я не в силах прокомментировать этот проступок. Что это? Ненависть к Рощину, даже лежащему в могиле? Страсть к вандализму? Некрофилия? Кладоискательство? Кто знает, может, Рощин унес с собой сокровище? Или это некая мания, которая еще не встречалась в практике психиатрии? Да и какие тут комментарии возможны? Меня удивляет одна вещь. Первая статья в городе N не вызвала никакого резонанса. Разве там живут слепые и глухие? Разве не видят они, кто ими руководит? Тогда смотрите, смотрите внимательно. И читайте под снимками имена и фамилии. Специальный корреспондент газеты Кимрова».

Бражник, разумеется, узнал и себя, и подельщиков. Причем на каждого приходилось по две фотографии. Были еще и групповые. Весь подвал занимала маленькая статья и снимки! Бражник второй раз ощутил потребность смыться из города. Да, теперь здесь не жить. Имя опорочено. Теперь друзья наверняка отвернутся. Сколько раз он при них лез в бутылку, когда заходила речь о правителях города, с пеной на губах демонстрировал свою ненависть. А теперь все увидят, что он очень даже дружен с Сабельниковым, Ежовым, Хрусталевым и Туркиной. Их всех объединяет очень милое «хобби». Кто он тогда? Доносчик? Выведыватель чужих тайн и настроений? А кто-то не поскупится бросить в лицо: подонок, негодяй, лизоблюд.

Выпив залпом водку, понял, что этого мало. Но и денег мало, а официантка меню с ценами не принесла. Бражник застонал. Кто-то толкнул его в бок, он поднял глаза и увидел мужичка в потрепанной одежде, небритого. Тот жалостливо попросил:

– Мужик, дай три рубля, а? На пиво не хватает.

– Иди отсюда, – нахмурился Бражник. – Кто бы мне подал…

Официантка заметила непрестижного клиента, погнала его прочь. Бражник расплатился, вышел из кафе, затянулся сигаретой и раздумывал, куда же теперь направить стопы. Наверное, к мэру, домашний уют пока отменяется. «Обрадует» мэра статьей. Внезапно Бражника привлекли два милиционера. После ареста появилось странное чувство к милиции – как завидел, моментально сердцу стало тесно в грудной клетке, колени подкосились. Потому и задержался на пороге кафе, не спуская с ментов тревожных глаз. А те явно шли целенаправленно, не в кафе, а к Бражнику, отчего совсем худо стало.

– Предъявите документы, – сказал один.

У Бражника дрожали руки, как у последнего алкаша. У Сабельникова так не дрожат! Разумеется, это вызвало подозрения. Его принялись обыскивать и… О ужас! В кармане нашли спичечный коробок, которого там не было! А в коробке в целлофановом пакетике белый порошок, едва помещался пакетик в коробочке. Мент постарше понюхал, попробовал на язык, несколько раз сплюнул и заговорил.