Беседовал он с начальником полиции, дрался с рейдерами, а казнили его самые обыкновенные бандиты — не ради добычи, которой пренебрегли, а за то, что, получив недвусмысленное предупреждение, отказался спешно покинуть город. Треугольник вырисовывался довольно любопытный, хотя новизной и оригинальностью форм данная геометрическая фигура не блистала: с волками жить — по-волчьи выть; должность начальника полиции, особенно в глубинке — не сахар, и негативные явления, которые у тебя кишка тонка искоренить, следует возглавить. Или хотя бы к ним примазаться, потому что процент с дохода лучше пули в спину. Конечно, окончательный выбор — личное дело каждого, но золотые часы на запястье и новенький джип на стоянке перед полицейским управлением означали, что подполковник Сарайкин свой выбор сделал давным-давно.

Мент-взяточник — что тут, в самом деле, нового? И было бы странно, если бы он вдруг оказался не в курсе творящихся в городе дел. Начальник полиции в любом случае должен располагать самой полной и достоверной информацией обо всем. Если он честный (по телевизору говорят, что бывает и такое), такое знание — его служебный долг. А если не совсем честный, оно автоматически превращается в источник доходов: чем больше знаешь, тем богаче живешь. Потому что никто не станет платить тебе за то, о чем ты не подозреваешь. Или подозреваешь, но не можешь доказать.

Самое смешное, что Юрия и впрямь едва-едва не прикончили. Он ждал нападения и был к нему готов. Нетрадиционный способ, которым это нападение совершили, слегка его удивил, но Юрий успел среагировать, слегка повернув голову так, что удар пришелся не в висок, а чуточку выше. Но местный бугай с дурацкой кличкой «Мама» оказался неожиданно силен — он бил почти как Ти-Рекс, и на какое-то время Юрий действительно потерял сознание.

Очнулся он уже по пояс в бурлящей, стремительно прибывающей воде и едва успел совладать с вполне естественным, но неразумным порывом — распахнуть оставшуюся незапертой дверцу и, пока не поздно, покинуть борт превратившегося в «Титаник» «ягуара». Поздно могло стать в любую секунду, но сейчас было не поздно, а рано: в арсенале у местной братвы наверняка имелось кое-что помимо Маминых кулаков, а Юрий вовсе не горел желанием для убедительности умереть по-настоящему.

Когда погружение окончилось и машина, как подводная лодка, легла на грунт, он перебрался на заднее сиденье — туда, где между потолком салона и задним стеклом еще осталось немного воздуха. Экономно расходуя этот мизерный НЗ, Юрий сквозь толщу мутной зеленовато-желтой воды смотрел на маячащие над краем берегового обрыва темные силуэты, чувствуя себя рыбой, наблюдающей за явившимися по ее душу рыбаками. Чтобы не терять времени, он выпутался из стесняющего движения мокрого пиджака и достал из тайника под сиденьем пистолет.

Потом «рыбаки» ушли. Для верности Юрий решил подождать еще немного и терпеливо ждал — как показалось, невыносимо долго, до последней молекулы кислорода. Он немного переборщил с осторожностью — ему не хватило всего одного, последнего глотка воздуха, и по пути к поверхности он едва не захлебнулся.

Речка, с виду несерьезная, оказалась довольно норовистой. Течение тут было на удивление быстрое и сильное, и вынырнул Юрий метрах в двадцати ниже того места, где остался «ягуар». Полузадохнувшийся, наглотавшийся отдающей тиной речной воды, он чуть было не пристрелил человека, который, размахивая руками и что-то крича, бежал к нему по краю обрыва.

В последнее мгновение он удержал готовый нажать на спусковой крючок палец, решив повременить: убийцы не орут и не размахивают руками, умоляя жертву подождать, пока они хорошенько прицелятся. Кроме того, убийцы — по крайней мере, те, кто сделал эту грязную работу своим ремеслом, — не носят линялых, на четыре размера больше, чем требуется, шортов, сандалий на босу ногу, дурацких джинсовых панам и очков со стеклами такой толщины, что через них, кажется, можно наблюдать за интимной жизнью микроорганизмов.

— Не стреляйте, я свой! — в вихрях пыли ссыпаясь к краю воды с крутого берегового откоса, с одышкой пропыхтел явно непривычный к физическим нагрузкам незнакомец.

— Какой еще свой? — кашляя и отплевываясь, неприветливо поинтересовался Юрий.

Ему подумалось, что со стороны они, должно быть, являют собой довольно забавное зрелище: один, одетый, как столичный топ-менеджер, и мокрый, как утонувшая в помойном ведре мышь, сидит по пояс в воде с пистолетом в руке, а другой, сухой и без пистолета, рискуя переломать кости, спешит ему на выручку и выглядит при этом, как сбежавшее с ближайшего картофельного поля воронье пугало.

— Моя фамилия Харламов, — сообщило пугало, каким-то чудом спустившись с обрыва без единой травмы. — Корреспондент газеты «Мокшанская заря».

— С заявлением для прессы я выступлю немного позже, когда обсохну и соберусь с мыслями, — хмуро сообщил Юрий. — А пока комментариев не имею, так что вы напрасно торопились.

— Перестаньте молоть чепуху, — удивив его, воинственно потребовал корреспондент Харламов. — Вертолет уже прибыл, я видел это собственными глазами. Нашли время для купания!

— Простите, — от удивления сделавшись вежливым, произнес Юрий, — вы сказали: вертолет?

— Я сказал: вылезайте из воды, пока не подхватили ОРЗ, — огрызнулся корреспондент. — Думаете, рейдеры разбегутся, если вы забрызгаете их соплями?

И, цепляясь руками за крошащиеся под пальцами выступы песчаного берега, первым полез наверх.

…По грязному железному боку контейнера для металлической стружки, за которым укрывался Юрий, с тупым металлическим лязгом простучала длинная, на добрую половину рожка, очередь. Судя по ничем, кроме паники, не оправданной щедрости, с которой стрелок расходовал боеприпасы, стрелял вовсе не рейдер. Пули легли с большим разбросом, щелкая по бетону и вздымая облачка пыли в радиусе нескольких метров от контейнера. Местные стражи порядка наверняка не нюхали пороха и были на «вы» с автоматом Калашникова — как, впрочем, и с любым другим. Придя к такому выводу, Юрий выскочил из укрытия и, пригибаясь, стремглав пересек открытое пространство, отделявшее его от выстроенных в шеренгу на площадке перед гаражом рейдерских джипов. В отличие от подчиненных подполковника Сарайкина, он знал, что бывает, когда неопытный стрелок дает длинную очередь, и не ошибся в своих предположениях: времени, которое понадобилось автоматчику, чтобы вернуть задравшийся кверху ствол на место и прицелиться, хватило бы на две таких перебежки. Новая очередь бесполезно вгрызлась в бетон дорожки, крайний в ряду джип, вздрогнув, клюнул носом и тяжело осел на левый бок под шипение вырывающегося из простреленной шины воздуха.

В открытых воротах гаража показался человек в черном комбинезоне и маске. Он помедлил секунду, пытаясь понять, свой перед ним или чужой; Якушев развеял его сомнения короткой очередью и, перепрыгнув через падающее тело, нырнул в пахнущий железом и горюче-смазочными материалами сумрак за высокими и широченными, как в пожарном депо, воротами. «Как там мой очкарик?» — подумал он и усмехнулся, вспомнив, как по дороге в Мокшанск мечтал о хорошем напарнике. Он тогда тешился приятной иллюзией, представляя, что висящий на задней дверце костюм в чехле — никакой не костюм, а Роман Данилович Быков, незабвенный и непобедимый Ти-Рекс, бок о бок с которым он, Юрий, пережил самые опасные и трудные моменты своей биографии. Его мечта сбылась, но лишь отчасти: напарника он получил, но до Быкова этому, с позволения сказать, воину было, как до Парижа по-пластунски.