И вот они: десятки ребятишек, полумертвых от усталости и голода, но живых! Дети глядели на него в удивлении. Показалось: их много – не десятки, но сотни, тысячи, их больше, чем песчинок на пляже, насколько хватает взгляда – дети, дети…

Услышав тиканье, повернул голову: на стене фургона висели небольшие часы, отсчитывая секунды до срока, и Адамс нутром понял, что отсчитывают они время жизни, оставшееся у детей. Адамс двинулся к детям, но тут же за спиной раздался голос Линн.

– Мэтт! – позвала она, и Адамс мгновенно обернулся.

Линн держала на руках новорожденного ребенка – их малыша. Она стояла на самом краю обрыва, очень непрочно. Могла упасть в любое мгновение.

Мэтт снова посмотрел на часы – десять секунд.

Повернулся к Линн и ребенку. Она оступилась, в пропасть посыпались камешки, песок. Линн покачнулась.

Адамс замер, неспособный пошевелиться, принять решение. В фургоне остались тысячи, миллионы детей, чьи жизни зависели от Мэтта. Но рядом соскальзывали в пропасть любимая женщина и их ребенок.

Что делать? Как спасти и тех и других в оставшееся время? Нужно двигаться, но Адамс не мог, парализованный сомнениями, не зная, куда броситься.

Зазвучал сигнал тревоги, и Адамс посмотрел на фургон. Закричала Линн – и Адамс повернулся к ней.

Окаменел, видя, как любимая женщина и ребенок падают с обрыва, бросился к ним, но застыл, услышав крики боли за спиной – крики миллионов, бьющихся в агонии.

А солнце над головой разрасталось, делалось все больше и горячее, приближаясь. В конце концов осталось только оно, раскаленное и безжалостное.

И тогда Адамс сделал единственное, что еще мог, – упал на колени и закричал.

– Сэр, с вами все в порядке? – озабоченно спросил упитанный пожилой техасец на соседнем кресле, тряся за плечо.

Адамс мгновенно проснулся и постарался не крутить ошарашенно головой по сторонам, пытаясь понять, где он. Ни к чему привлекать внимание.

– Спасибо, со мной все хорошо, – успокоил он заботливого толстяка. – Спасибо большое! Всего лишь дурной сон привиделся.

– Да уж, сынок, я тебя понимаю, – отозвался техасец добродушно. – С кошмаром во сне ничего не поделаешь: если пришел, то не прогнать.

– Это точно, – согласился Адамс, улыбаясь в ответ, стараясь казаться спокойным и уверенным: мол, было и прошло, а теперь все отлично.

Конечно, страх новый, но едва ли лучше прежнего. И как справиться с этой жутью? Что вообще делать в такой ситуации?

Внезапно он ощутил, что самолет пошел на снижение, звук двигателей изменился, зажглись красные лампы над головой – пора пристегивать ремни. Вскоре лайнер сядет в аэропорту Цюриха. Адамс откинулся на спинку сиденья, вздохнув, – скорее всего, жизнь покажет, какой именно выбор у него останется в этой ситуации.

Зрелище множества зданий, представлявших наземные структуры Большого адронного коллайдера, как всегда, радовало глаз. Конечно, сами по себе они отнюдь не казались красивыми, но представляемое ими было воистину прекрасным.

Пронзающая пространство машина столь секретный проект, что даже кодового названия не имела. Лишь немногие избранные знали о ее существовании и, конечно, техники, работающие над ней, обреченные после приведения аппаратуры в готовность никогда более не увидеть солнечного света.

Лимузин Джейкобса проехал в главные ворота. Стивен размышлял над тем, сколько времени потребуется членам клуба на сбор. Большинство бильдербергской сотни присутствовало на вчерашнем ужине, но некоторым еще требовалось добраться до Швейцарии. Джейкобс искренне наделся, что они успеют до включения прибора. После прибытия аннунаков лучше не оставаться снаружи, в обреченном на гибель мире.

Автомобиль петлял по заснеженным внутренним улочкам между строениями и в конце концов остановился подле здания дирекции.

Когда водитель услужливо распахнул дверцу, Джейкобс ступил наружу и с удовольствием увидел спешащего навстречу Филиппа Месье.

– Филипп, как наши дела? – спросил Джейкобс, пожимая протянутую для приветствия руку.

– Скажу лишь, что искренне желаю увидеть остальных в самом скором времени, – ответил Месье, шагая рядом с Джейкобсом ко входу и улыбаясь.

Спустя восемнадцать часов после того, как ступил на борт самолета в аэропорту Рино-Тахо, Адамс оказался на центральной площади старого Цюриха.

Мэтт стоял на набережной у парапета близ моста над рекой Лиммат, дышащей знобкой сыростью, но ярко блестевшей под лучами зимнего солнца. Разместился так, чтобы видеть оба берега, наблюдать за потоком пешеходов. О том, что их ищут, не стоило забывать.

В аэропорту Адамса задержать не пытались, равно как и Линн, и остальных. То есть вероятность слежки малая. Но тут никогда нельзя быть уверенным – и уж тем более не время расслабляться.

Оттого весь превратившийся во внимание Адамс заметил Линн и Айиту задолго до того, как они подошли к мосту. Постарался не радоваться слишком бурно, завидев любимую, хотя хотелось прыгать от счастья. В общем, сдерживаться особо не стоило – выглядело это со стороны как встреча друзей, решивших прогуляться по городу. Стивенфельд прибыл последним, и его высмотреть оказалось труднее. Но и тут Адамс, к немалому своему удовольствию, заметил шефа разведки «Призрачных волков» раньше, чем тот обнаружил его. Что ж, неплохо. Если смог выследить такого профессионала скрытности, то, наверное, сумеет определить любой «хвост», как бы хорошо тот ни прятался.

– Кто-нибудь видел что-нибудь подозрительное? – спросил Айита у собравшихся.

Все ответили отрицательно. Затем Мэтт указал на север:

– Пойдемте. Поезд в Женеву уходит через двадцать минут.

Когда вся четверка двинулась по набережной к вокзалу, Айита добавил:

– Мы сядем в поезд без билетов. Приобретем их у кондуктора – мы же путешественники, у нас не было времени купить их в кассе. Так нас не зарегистрируют и не обнаружат.

Свернули на северо-запад по Музеумштрассе, постоянно озираясь и проверяя, нет ли слежки. Подходя к Центральному вокзалу, решили, что никто не наблюдает и в Женеву они прибудут без помех.

Филипп Месье был горд. Эта неделя станет венцом его звездной карьеры.

Будучи генеральным директором ЦЕРНа, Месье непосредственно отвечал за работу над Большим адронным коллайдером. Коллайдер, как до него изобретение Интернета, в очередной раз продемонстрировал статус ЦЕРНа, закрепил его роль ведущего научного центра мира. Главной его задачей были исследования в области физики высоких энергий, и коллайдер вместе с другими ускорителями частиц пользовались заслуженной известностью – и по причине проводимых экспериментов, и по причине их размеров и стоимости.

Физика высоких энергий изучает субатомные элементарные частицы и то, каким образом они создают наблюдаемую материю. Трудность здесь представляет то, что для исследований требуется, грубо говоря, дробить материю на все более мелкие частицы, а единственный способ дробления – заставить частицы врезаться друг в друга на огромной скорости.