– Боже, как ты прекрасна! – выдохнул Морван.

Его пламенный взгляд, устремленный на ее нагое тело, согревал ее и воспламенял в ней желания, едва ли не более неистовые, чем те, которые рождались в глубине ее лона от его прикосновений и поцелуев.

– Ты – само совершенство! И я никогда не устану любоваться тобой! Я люблю тебя всю, Анна. Твое тело, и душу, и смелость твою, и доброту, твое бескорыстие и взбалмошность. Неужто же я еще не говорил тебе этого? Знаешь, это только потому, что подобные слова мне не раз случалось произносить в адрес других, к кому я не испытывал ничего, кроме вожделения. А теперь, когда я впервые говорю их искренне, они кажутся мне недостойными тебя, их мало, чтобы выразить то, что я сейчас чувствую…

Он медленно повернулся спиной к очагу, сделал несколько шагов и, наклонившись к ее уху, прошептал:

– А теперь я опущу тебя на супружеское ложе.

Он бережно уложил ее на белоснежную простыню. Полузакрыв глаза, она наблюдала, как он снимает с себя одежду. Роскошный алый камзол, белая туника и панталоны, сапоги и пояс вскоре очутились на полу. Нетерпение Анны все нарастало, но в этом ожидании, которое чуть пригасило бушующий огонь ее страсти, была своя мучительная прелесть.

Морван, обнаженный и прекрасный, как греческий бог, на миг замер у края кровати, любуясь ею. Она, не скрывая обожания, смотрела на его мускулистое поджарое тело, на завитки волос на широкой груди, на плоский живот, стройные длинные ноги…

– Ты прекрасна, Анна. Ты восхитительна в своей страсти. Отдай же мне ее всю. Будь моей.

– Да! Да! – крикнула она, чувствуя, как волна наслаждения подхватывает ее и несет далеко-далеко, в неведомое…

Она не ощутила тяжести тела Морвана, когда он лег на нее сверху. Опираясь на согнутую в локте руку, он продолжал ласкать ее лоно. Вдруг она почувствовала, как что-то твердое и упругое проникает в ее тело, и плоть рвется под этим неумолимым натиском… Но невероятное наслаждение, которое она испытала, когда его мужская плоть вошла в нее целиком, заставило ее позабыть про боль. Морван замер, вглядываясь в ее лицо. Она почувствовала на себе его взгляд и с трудом разомкнула веки. В ее синих глазах горела любовь, она смотрела на него с восхищением, со страстью, которая не знала пределов.

– Я сделала этот шаг, – прошептала она, зардевшись. – Теперь нас ничто не разделяет.

Ее тонкие пальцы скользнули вдоль его спины. Он зажмурил глаза, чтобы скрыть от нее навернувшиеся на них слезы. Никогда в жизни он не был так счастлив, никогда не верил, что ему суждено пережить подобное.

Приникнув к ее губам в поцелуе, он стал медленно, ритмично двигать бедрами. Он старался не причинять ей лишней боли, и она, догадавшись об этом, ласково прошептала:

– Я выносливей, чем придворные леди, с которыми тебе доводилось делить ложе, Морван. Делай со мной все, чего тебе хочется!

Эта просьба так его тронула, что он снова с трудом удержался от слез. Она была восхитительна в своей щедрости.

В его затуманенном страстью сознании возник образ какой-то далекой прекрасной страны, над которой, глядя вниз с головокружительной высоты, на легком облаке проплывали они с Анной, они были единым целым, они навек слились в нерасторжимом объятии… Потому что сама судьба предназначила их друг другу, и они это знали с момента первой своей встречи…

Анна не привыкла делить ложе с кем бы то ни было. Через несколько часов она проснулась. Свечи еще не догорели. Она взглянула на спящего Морвана. Он был так красив, что у нее дух занялся. Она стала представлять его себе маленьким мальчиком, отроком, юным рыцарем, впервые надевшим шпоры.

Взгляд ее опустился ниже, скользнул по его груди. Она словно невидимым пальцем обвела контуры его мускулов.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. А после положил на свое бедро, укрытое простыней.

– Ты можешь трогать, ласкать, ощупывать меня сколько хочешь. Я ведь принадлежу тебе, как и ты – мне.

– Я думала, ты спишь. Ты всегда чувствуешь на себе мой взгляд?

– Всегда. Как и ты мой.

Она провела ладонью по кудрявым волосам на его груди. «Быть может, – думала она, – он не так сильно меня любит, как когда-то свою Элизабет. И все же…» Все же его слова о том, что он принадлежит ей, звучали для нее сладчайшей музыкой. Она больше ни на миг не сомневалась в его искренности.

Три дня пролетели как сон, исполненный блаженства, нежности, восторгов и пылкой страсти. Анна не разлучалась с Морваном ни на мгновение. Несмотря на продолжавшиеся празднества и обилие в замке посторонних, они то и дело уединялись в спальне, чтобы насладиться близостью.

Три дня любовного угара. Три дня поздравлений, пышных трапез, веселых забав, танцев, смеха.

На четвертый день вассалы и владетельные лорды из соседних поместий разъехались по домам со своими женами, детьми и слугами. Анна и Морван провожали их у ворот и долго следили глазами за вереницей повозок, что тянулась вдаль по зимней дороге.

Обитатели Ла-Рош-де-Роальд, позевывая, вернулись к своим повседневным делам. Слуги убрали лишние тюфяки в кладовые и вернули стулья и табуреты в комнату для шитья, которая перестала быть спальней для гостей и снова наполнилась веселым гомоном белошвеек. Каждый занял свое привычное место за столом. Карлос еще до обеда ускакал на конеферму. Катрин с прежней бойкостью принялась отдавать распоряжения служанкам.

Жизнь входила в свою колею. Для всех, кроме Анны.

После перемен в ее судьбе, после долгих путешествий и хлопот последних месяцев она вдруг почувствовала себя опустошенной. Ей нечем было заняться.

Морван средь бела дня вдруг взял да и завалился спать. В ее постель. Анна приказала оседлать для себя Тень, решив, что прогулка верхом взбодрит ее и рассеет невесть откуда взявшуюся грусть.

Оседланная лошадь предстала перед ней в сопровождении трех вооруженных воинов.

– Куда это вы направляетесь? – строго спросила она, запрыгивая в седло и оборачивая вокруг икр дурацкий подол юбки.

– Туда же, куда и вы, миледи, – с поклоном ответил ей один из мужчин.

– Грум что-то напутал, – поморщилась она. – Мне не нужны сопровождающие. Я недалеко.

– Это приказ милорда, миледи. Вы не должны в одиночестве покидать крепость.

Она уставилась на них расширенными от гнева глазами. Тот, кто ей отвечал, был нанят Морваном в Бресте в канун свадебных торжеств, но остальные двое, солдаты крепостного гарнизона, с давних пор почитали ее за свою госпожу и выполняли только ее распоряжения.

– Я не нуждаюсь в охране, – повторила она. – Просто хочу прогуляться верхом, как всегда.

– Но мы не смеем ослушаться сэра Морвана, миледи. Он строго-настрого нам приказал и грумам тоже, чтоб вас одну не выпускать.