Бреннан сверкнула глазами.

– Но это же неправильно.

– Да что ты так взвилась? Это часть моей работы, а не твоей.

– Первое: я писатель. Второе: я гражданин Соединенных Штатов, а граждане нашего государства должны испытывать отвращение к такого рода…

Бусс хмыкнул:

– Что такое, Бонз? Боишься, что я застану Гианелли за чтением твоих книг? Или у нас соревнование, кто больше сделает для этого дела?

Некоторое время она молча смотрела в его глаза. Затем, с трудом сдерживая раздражение, сказала:

– Бусс, я работала в Боснии, Гватемале, Таиланде и многих других странах, где одна группа людей старалась истребить другую группу.

– Я знаю, – ответил Бусс, и в его голосе послышалось уважение. Он тоже побывал в некоторых из этих стран – с оружием в руках.

Бреннан спросила:

– Ты знаешь, чего первым делом старается добиться группа агрессора?

Бусс покачал головой.

– Контроля. Они пытаются контролировать другую группу, контролируя информацию.

Он поднял руки, словно сдаваясь.

– Слушай, я понимаю твою точку зрения, и я не спорю с твоими утверждениями. Но в нашей стране есть закон, и я представитель этого закона. В любом случае, мне не нужен «контроль» над Гианелли. Если его совесть чиста, ему нечего бояться.

Бреннан навела на него указательный палец.

– Ты меня все-таки не понял… Ты меня просто не хочешь слушать. Нельзя же настолько не уважать права человека! Твои слова звучат как лозунги нацистов в тридцать седьмом году. Как Маккарти в пятьдесят третьем[20], как…

Бусс не выдержал:

– Нацист? Вот как ты теперь меня называешь? Ладно, все, с меня довольно!

Он резко повернулся и зашагал прочь. Пусть остается здесь со своей правдой и своими принципами, а у него есть работа, и он должен эту работу выполнить.

Позади раздалось:

– Бусс…

Но он не ответил.

Найдя Вулфолка, Бусс приказал ему проследить за ведением работ, в то время как он сам вернется в город и займется бумагами.

Бусс посетил несколько книжных магазинов и ближайшую к дому Винсента Гианелли библиотеку.

Было ли это следствием того, что сказала Бреннан, или просто во время поисков у него появилось время подумать, но агент ФБР чувствовал себя немного не в своей тарелке из-за выбранной им тактики. Пусть он и занимался расследованиями уже несколько лет, но сейчас его отношение к работе, легальной или нет, изменилось.

Однако на желание добиться конечного результата это не повлияло.

В библиотеке Бусс выяснил, что Винсент Гианелли не посещал городских библиотек со времен окончания школы. Такому обороту событий Бусс вовсе не удивился.

Зато в магазине «Варне и Нобиль» ему повезло: судя по чекам, Гианелли приобрел здесь примерно с полдюжины книг о серийных убийцах, два или три учебника анатомии и заказал несколько томов по строению скелета.

Это был момент истины, но Бусс не ощутил радости, только пустоту.

Ну что ж, по крайней мере у него появилась информация, позволяющая считать Винсента Гианелли тем самым Кукловодом, что подбрасывал им скелеты.

Бусс находился в своем кабинете, когда стук в дверь отвлек его от размышлений.

Это была Бреннан.

– Не возражаешь?…

– Заходи. Не стесняйся. Чувствуй себя как дома.

На ней были джинсы, белая блузка и темно-серый пиджак, а волосы были завязаны на затылке в конский хвост. Бреннан выглядела отдохнувшей и посвежевшей и определенно чувствовала себя лучше, почти оправившись от нападения на парковке.

Прошли сутки с тех пор, как они расстались на Инлэнд Марш, и после этого они ни разу не разговаривали. Бусс все еще переваривал те слова, которые она бросила ему в лицо.

Теперь, когда Бреннан устроилась в кресле напротив его рабочего стола, между ними в комнате словно повисла невидимая стена тишины.

Она заговорила первой:

– Все в порядке?

Он пожал плечами:

– Нормально.

Бреннан опустила глаза.

– Я… хм… думаю, мне нужно извиниться за свои вчерашние слова.

– Да ну?

– Нацист – это было слишком… сильное слово.

– Ты так думаешь?

– Да. Мне следовало бы сказать «фашист».

Бусс моргнул.

Но она улыбалась. Затем сказала:

– Слушай, я правда прошу у тебя прощения.

Бусс бросил на стол карандаш, который вертел в руках, и тяжело вздохнул.

– Знаешь, мне тоже не мешало бы перед тобой извиниться. Я не силен в этих пойми-закон-как-сам-пожелаешь штучках. Даже если официально они применяются повсюду.

– Да, но… Но ты ведь все равно ими занялся?

– Ага. И, боюсь, что не очень об этом жалею, потому что я получил результат.

– Тогда жалеть уже поздно, – пожала плечами Бреннан.

Он показал на стопку бумаг, лежащую на столе.

– Вот здесь – списки купленных Винсентом Гианелли книг о серийных убийцах, пособия по анатомии, которые он заказывал, по строению скелета…

– И ты все еще считаешь, что это был единственный способ найти доказательства его причастности?

Бусс минуту подумал.

– Я не вижу никаких других зацепок.

Она кивнула и достала из кармана маленький пластиковый пакетик.

– Что это? – спросил Бусс.

– Помнишь волоски, которые я сняла с третьего скелета, тогда, возле кладбища? Они торчали из узелка на проволоке.

– Помню. Они человеческие?

– Вообще-то нет.

Бусс снова тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Я так и думал, что из этого ничего не выйдет… как и из многого другого в этом деле.

– Это собачья шерсть, – сказала Бреннан.

Он нахмурился, с недоумением посмотрев на нее.

– Собачья шерсть?

– И не просто собачья. Шерсть неаполитанского мастиффа. – Бреннан невинно улыбнулась, и Бусс почувствовал, что определенно сел в лужу. – Кто из твоих знакомых держит дома мастино-неаполитано?

– Винсент Гианелли.