Сара резко сникла, будто из легких у нее выкачали воздух.

— Проклятье. Не могу поверить, что все это происходит со мной.

Лиза покачала головой. До «Уайтфрайарз» они ехали в тишине.

Подъехав к школьным воротам, Сара посмотрела на пестрые группки женщин, провожающих детей, и задумалась, кому из них известно о Крисе и Дженни Бек, а может, и о ней, и как давно они об этом знают. С осторожностью она избегала смотреть им прямо в глаза. Унижение, шок и затаенная злоба — слишком легко воспламеняемая смесь.

Остаток утра вторника прошел как в тумане. Ощущение было такое, будто между потоком ее мыслей и реальной жизнью выросла огненная стена. Тело функционировало, отвечало на вопросы, разговаривало и даже смеялось, выполняя все то, чего от него ожидали, но в голове беспрерывно, словно пальцы, перебирающие четки, крутилась мысль о том, что у Дженни Бек и Криса роман. И ее неотступно преследовало жуткое чувство нереальности происходящего, одна и та же базовая нота — это происходит не со мной.

В перемену зашла Лиза. Сара раскладывала по партам материалы для картофельных трафаретов — предстоял урок для малышей. Не было ничего труднее и интереснее, чем работать в первом классе. Это было похоже на передовую. Малыши вели себя шумно, беспокойно, нарушали запреты, за ними, как за карманными воришками, нужен был глаз да глаз, и в то же время было здорово наблюдать, как они открывают для себя волшебство цвета и приятную вязкость густой постерной краски.

Сара налила в поднос для трафаретных узоров полстакана ярко-красной краски. Наверняка Лиза пришла проведать, все ли у нее в порядке. Только бы она ничего не спросила.

— Тебе сообщение.

Вытерев руки, Сара взмолилась, чтобы сообщение было не от Криса.

— Звонила Моника Карлайл, спрашивала, сможешь ли ты встретиться с ней сегодня в художественном центре, в обеденный перерыв, в час дня. Просила перезвонить и подтвердить и сказала, что, скорее всего, ты попадешь на автоответчик, но она все равно прослушает сообщение.

Сара кивнула, последовала за Лизой в офис и оставила сообщение после гудка. Лиза подняла голову из-за компьютера.

— Мне очень жаль. Если хочешь поговорить, или если я могу хоть чем-то помочь, только попроси, Сара, ты это знаешь.

Сара улыбнулась. К ее удивлению, ее всю трясло, и она чувствовала себя очень уязвимой. Если бы Лиза оказалась на ее месте, она бы сказала то же самое, и была бы искренна. Как жаль, что все по-другому.

— Спасибо, Лиза. Я пока не знаю, чего хочу, не знаю даже, что я чувствую.

Она поплелась обратно в детскую комнату. Хорошо, что у нее появилась уважительная причина, чтобы не возвращаться домой на обед, хотя, скорее всего, она ничего не скажет Монике о Крисе и Дженни Бек.

Моника была ее подругой, но они не были близки, не делились секретами, и сейчас она была слишком резкой, слишком ожесточенной, чтобы делиться с ней такими вещами. Хотя, возможно, именно ей и стоило довериться. С ней наверняка такое случалось, и она сможет беспристрастно оценить ситуацию. Как ни странно, бурное воображение Сары уже не отделяло имен Криса и Дженни.

На строительной площадке в пригороде Норвича, где только что закончилось возведение сада, Крис Коулбрук наблюдал за субподрядчиками, которые укладывали последний слой торфа вокруг пруда, любовался листьями посаженной им у новых скамеек серебристой березки, которые поблескивали и трепетали на тихом ветру, словно чешуйки крошечных рыбок, плывущих против течения, и размышлял, в какую игру он ввязался и как умудрился зайти так далеко, так и не приняв ни одного осмысленного решения.

Он не хотел продолжать отношения с Дженни Бек. Ему хотелось вернуть свою прежнюю жизнь, он хотел быть с Сарой. Он всегда хотел быть только с Сарой.

Сейчас у них не ладится, но все можно исправить, если ему удастся выйти сухим из воды и… Мысль застряла в «засушливой» части его мозга и никак не поддавалась дальнейшему развитию. Он подумал, что они могут поговорить откровенно обо всем, кроме того, что было между ним и Дженни Бек. Неужели так трудно это признать?

Несмотря на все свои недостатки, Сара добрая, рассудительная и сможет его понять. Даже если он расскажет ей о Дженни, она, конечно, разозлится и наверняка обидится, может, даже придет в ярость, но он также понимал, что она не станет осуждать его, если он откровенно во всем признается. Конечно, каждый раз, когда они будут ссориться, она станет вытаскивать эту историю на поверхность, как вонючий разлагающийся труп, но вряд ли она посчитает, что их семейной жизни нанесен непоправимый удар.

В отличие от него, заговорила его совесть. Крис вздрогнул. Он знал, что, окажись он на месте Сары, то никогда бы не позволил Саре забыть об ее ошибке, и, что еще хуже, он бы никогда ее не простил. Он до сих пор не простил ее за то, что она не ночевала дома. Неужто она думает, что он глупый гусак? И уверен ли он, что у нее роман с викарием? Он знал свою жену, и если отбросить слухи и предположения, которыми кормила его Дженни Бек, он понимал, что это невозможно. Ему просто было удобно обвинять ее во всех грехах, чтобы успокоить свою совесть.

У него зазвонил мобильник. Крис взглянул на экранчик, и живот свело резкой судорогой.

— Крис Коулбрук у телефона, — произнес он обычным деловым тоном, надеясь, что это его защитит.

Послышалось громкое хихиканье, потрескивающее и похожее на плевки из-за плохого сигнала.

— Приветик, Крис, это Дженни. Звоню спросить, не хочешь ли заехать на ланч? Вчера вечером ты говорил, что будешь неподалеку, вот я и подумала угостить тебя.

Крис покрылся пунцовой краской и оглянулся через плечо — на случай, если кто-нибудь за ним подглядывает или подслушивает. Но вокруг не было никого, кроме жалких остатков его совести, скрючившихся на заднем сиденье.

— Вообще-то, я сейчас в Норвиче.

— О-о…

Он чувствовал, что она разочарована.

— Но я тут почти закончил и умираю с голоду. — «Что это он несет?» — Ланч, звучит заманчиво. Приеду через час, как тебе это?

«Какого черта он творит?»

Он с ней поговорит, вот что он сделает. Сядет напротив нее за столом на кухне и произнесет речь, которую запланировал еще вчера. Когда он все ей объяснит, не будет больше двусмысленностей, все разрешится, и он вернется домой к Саре. Она поплачет, заставит его поплатиться за его ошибку, но в конце концов все вернется на круги своя. Все очень просто. Он даже вздохнул с облегчением.

«И кого ты пытаешься обмануть?» — пробормотала его совесть с заднего сиденья.

Ладно, так уж и быть, он поцеловал Дженни Бек на парковке у паба, и, нет смысла отрицать, это был не тот поцелуй, которым награждают свою тетушку — старую деву и ее подруг, но никто же не видел. Но… но…

«Но что?» — спросила его совесть.

Но он не принял ее приглашения заглянуть к ней на чашечку кофе, и когда она обвилась вокруг него, как осьминог, он ласково улыбнулся и высвободился из ее тисков. Он ушел до закрытия паба и знал, что, несмотря ни на что, наберется храбрости и все ей объяснит.