Класс потихоньку наполнялся учениками, и все они считали просто необходимым поглазеть на меня. Я, впрочем, против не была – пусть смотрят, мне не жалко. К тому же многие из них меня запомнили и здороваются, а это уже даже приятно. Надеюсь, у меня получится провести более-менее приличный урок.

– Начните с проверки посещаемости и знакомства с классом – зачитывайте имена и фамилии, посмотрите на ребят, – посоветовала мне Светлана Викторовна, которая сама, по ходу, часто вообще о ней забывала, – а там пойдет как по маслу. Я в вас уверена – у вас учительский твердый взгляд.

– Думаете? – спросила я, глядя, как в класс заходит Иван – сын Инессы, и к нему тут же летит стайка девчонок. Наверняка мальчик популярен.

– Конечно! Настенька, вот увидите – детки будут вас слушаться! И объяснить материал им вы хорошо сумеете – вы девушка не глупая!

– Спасибо, – поблагодарила я учительницу за своевременную поддержку.

Когда прозвенел звонок, я, аки статуя Свободы, стояла около доски, глядя на то, как ребята, с неохотой прекращая шуметь, слушать музыку и разговаривать, встают со своих мест в знак традиционного приветствия преподавателя. Рядом со мной торчала Светлана Викторовна, которая радостно объявила классу, что сегодня урок по русскому языку буду вести я, Анастасия Владимировна. Типа, детки, любите и жалуйте, сегодня она ваш учебный гуру, не я.

– Надеюсь, вы покажете себя с лучшей стороны. А я в это время буду сидеть сзади и наблюдать за вами, – пригрозила учительница, правда, никто ее не испугался.

Я, почему-то чувствуя себя не в своей тарелке – эти лбы младше меня на какие-то четыре года, поздоровалась с классом и сказала менторским тоном:

– Садитесь, – а после как-то глумливо добавила: – Ребята.

Кажется, они видели, как я ухмыльнулась, а потому встревоженно посмотрели на меня. Кое-кто рассматривал меня со скучающим видом, кое-кто с надменным, кому-то до меня не было совершенно никакого дела – и эти кто-то разговаривали шепотом или глазели в мобильники, а один – рыжий, как сын солнца, так и вовсе улегся на парту с явным намерением заснуть.

Ну ладно, мне нужно просто отвести несколько занятий, и я буду свободна. Все окей, Настя, ты порвешь их – так мысленно успокоила я себя и озвучила тему урока – каюсь, не самым приятным голосом. Кажется, из меня получилась бы отличная злая учительница.

– Сегодня мы поработаем с учебником и с интерактивной доской, – сказала я, глядя на класс, чувствуя, что мои слова звучат почти угрозой. – А после напишем небольшой диктант, чтобы проверить то, как вы усвоили занятие.

– Анастасия Владимировна, вы можете ставить оценки, – подала голос с задней парты Светлана Викторовна, и я почему-то не сразу поняла, что обращается она ко мне. Редко ко мне обращались по отчеству. Только если нетрезвый Темные Силы, однажды усиленно строивший из себя суперинтеллигентного интеллектуала, который со всеми весьма, до степени крайнего раздражения, любезен.

Я кивнула, все больше и больше вживаясь в роль учительницы русского языка. Ну что, повеселимся?

– Ребята, – это слово вновь вышло каким-то глумливым, как будто бы я обзывала их крайне некрасиво и даже пошло. – Как вы уже поняли, меня зовут Анастасия Владимировна, я – практикант из нашего государственного университета. Буду вести у вас русский язык. Поскольку вы со мной познакомились, а я с вами – нет, то, давайте это дело исправим. – Я села за учительский стол – осторожно, подсознательно боясь обнаружить на нем кнопку или еще какую неожиданную радость, однако все было в полном порядке. Да и не та это школа, тут ученики не издеваются над учителями – это же элитное место обучения, в которое попадают далеко не все.

– Я буду читать ваши фамилии, а вы поднимайте руки или как-нибудь себя обозначайте, чтобы я поняла, что это именно вы, – продолжала я, открывая журнал и нужный предмет. Мои глаза заскользили по спискам учеников – тридцать самых разных фамилий и имен. Тридцать школьников, которых мне придется учить.

– Арбузова Галина, – прочитала я первое имя, и девочка со второй парты третьего ряда подняла руку, звонко говоря: «Я тут». Я продолжила дальше.

– Астаров Александр. – Мальчик с очень короткой стрижкой, сидящий на предпоследней, четвертой, парте третьего ряда, вяло помахал мне худой рукой в воздухе.

– Белый Сергей, – сказала я, двигаясь дальше по списку и поднимая глаза на класс. Класс молчал. – Белый Сергей, – повторила я, однако ответа не дождалась.

– Эй, разбудите Серого, – послышались крики учеников. – Серый, Серый, подъем!

– Рыжий, алло! – заорали другие.

– Белый, ку-ку! – вторили третьи, явно веселясь и сбив меня с толку. Я не сразу поняла, что Белый, Серый и Рыжий – это одно и то же действующее лицо. Вернее, почти не действующее, а крайне сонное.

Обладатель трехцветной клички – тот самый огненноволосый паренек, который развалился на парте с намерением поспать прямо на уроке, поднял, наконец, с рук тяжелую голову.

– Тута я, – сказал он, и вновь уронил голову, как мяч, на парту – она разве только не застучала. Я одарила его не самым добрым своим взглядом, не сразу врубившись, почему его так по-разному кличут школьные приятели. Белый – фамилия, Рыжий – цвет волос, Серый – вполне приличное сокращение имени Сергей.

Не разрешив себе похихикать над этой презабавнейшей ситуацией, я вновь принялась читать список.

– Власова Анна.

Яркая симпатичная брюнетка с третьей парты третьего ряда, что-то неистово шепчущая сидящей рядом подружке, быстро посмотрела на меня и сказала громко:

– Я здесь!

Следующая фамилия поставила меня в тупик – я не могла понять, как правильно ее прочитать. И тут же мне совершенно некстати вспомнилось, как мы возмущались и обижались, когда учителя коверкали наши фамилии, особенно если при этом искажался смысл фамилии в обидную сторону. Я поднапряглась и выдала:

– Вшивков Степан, – хотя на самом деле не могла понять по почерку, Вишков, Веливков, Вешевков этот парень или действительно Вшивков.

Хорошенький юный мальчик-неформал с кольцом в губе откуда-то с галерки встал на ноги и по-свойски помахал мне, улыбаясь в тридцать два зуба – только что воздушный поцелуй не послал и не позвал на переднее сиденье своей тачки. Его дружки захихикали, впрочем, не зло, но я все равно почувствовала себя неуютно. Что еще за панибратство? Я ему не подружка вроде бы. О, господи, Настя, ты начинаешь думать, как учительница. Остановись!

Нефорчик продолжал мне улыбаться. Мой взгляд не помог ему остепениться и скромно уставиться в парту. Даже слова Светланы Викторовны, призывающей подростка к порядку, ему не помогли.

«Интересно, – мрачно подумало мое темное я, – его Вшой не дразнят?»

«Ну что ты, Настя! – возмутился мой личный представитель светлого и доброго. – Как ты можешь так говорить о ребенке!»

«Фига себе ребенок! – возмутилось темное начало. – Не удивлюсь, если он уже дите кому-нибудь заделал, этот ребенок с повышенной гормональной активностью!»