Как пишет С. Хантингтон, «если бы ежегодно миллион мексиканских солдат пытался вторгнуться в Соединенные Штаты, и более 150 тысяч проделывали бы это успешно, обосновываясь на американской территории (при этом мексиканское правительство требует от США признания законности этого вторжения), американцы бы пришли в ярость и мобилизовали бы все свои ресурсы для выдворения захватчиков из своих пределов. Но нелегальное демографическое вторжение сравнимого объема происходит каждый год, и президент Мексики призывает его легализировать»[354].

В США протест белых материализуется скорее не в создании новой политической партии, а в формировании достаточно широкого политического движения, чье влияние приобретет исключительную значимость для противоборства основных двух политических партий. Британский «Экономист» уже отмечает, что в Калифорнии «белые, некогда бывшие столь щедрыми в отношении новопришельцев, стали вести себя как меньшинство, находящееся под давлением»[355]. Если Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения — легальна, то почему должны смотреться нелегальными национальные организации, защищающие права белого населения? В одном из исследований уже можно прочитать: «Измена белой расе являет собой лояльность человечеству»[356]. Пока в тексте звучит самоуспокоение. Как долго?

Серьезные американцы, критически оценивают «меняющуюся демографию, появление мощных новых социальных сил, продолжение существования политики расовых преференций, растущие запросы этнических меньшинств, продолжение действия либеральных иммиграционных законов, растущую обеспокоенность американцев потерей трудовых мест, требования мультикультурализма, способность Интернета собирать вместе одинаково думающих лиц с целью их сплочения для выработки стратегии, воздействующей на всю политическую систему… Америка рискует войти в крупномасштабный расовый конфликт»[357].

Такие американские идеологи, как С. Хантингтон, ставят вопрос достаточно жестко: не существует Americano Dream, есть только American Dream, созданная англо-протестантским обществом. Американцы латиноамериканского происхождения могут разделять эту мечту, если будут мечтать о ней по-английски. В текущей же ситуации — «без национальных дебатов или сознательно принятых решений Америка трансформируется в нечто, очень отличное от того, чем она была прежде»[358]. Америка превращается в страну с двумя народами и двумя официальными языками, двумя культурами и, фактически, двумя цивилизациями.

Это обстоятельство будет иметь общеглобальный отзвук — мультикультурализм вступит в решительную борьбу с «плавильным тиглем» — начало долгого сражения общецивилизационного значения.

В течение ближайших пятнадцати лет религиозная идентичность, скорее всего, будет становиться все более значимым фактором самоопределения человека[359].

Шестой фактор феноменальных перемен носит конфессиональный характер. Религия играет все более важную роль в самосознании людей. И прозелитизм присущ практически всем мировым религиям. Наблюдается рост числа новообращенных и проявление более глубоких религиозных убеждений у верующего большинства планеты… Например, в таких странах, как Китай, влияние марксизма ослабевает, тогда как конфуцианство, буддизм, христианство и другие религии получают широкое распространение. А в традиционно глубоко католической Латинской Америке растет процент новообращенных евангелистов. Во многих обществах границы между религиозными группами и внутри них могут становятся не менее важными, чем национальные границы. К примеру, христианско-мусульманские разногласия в Юго-Восточной Азии, раскол в исламском мире между шиитской и суннитской общинами, и островки потенциальных религиозных и этнических конфликтов в Европе, России и Китае, которые станут существенными факторами в картине мира 2050 года.

Новое христианство. На протяжении последних пяти столетий христианство было неразрывным образом связано с западным миром, с Европой и Северной Америкой. До недавнего времени подавляющее большинство христиан приходилось на белые нации Запада, что позволяло говорить о «европейской христианской цивилизации». Собственно, христианство было религией Запада и было идеологической основой западного империализма, религией богатых. Собственно, еще в 1970-х годах «христиане» в США обозначали нечерных, небедных и немолодых. Важно указать на перенос центра тяжести отдельных религий. Обратимся прежде всего к христианам.

Наибольшее число христиан по странам (в млн. человек).

Таблица № 10.

Источник: Jenkins Ph. The Next Christendom. The Coming of Global Christianity. Oxford: Oxford University Press, 2002, p. 90.

В 2005 г. в мире живут около двух миллиардов христиан. Наибольшее их число сегодня — 560 млн. человек — живут в Европе, 480 млн. человек в Латинской Америке, 360 млн. в Африке и 260 млн. в Северной Америке. Но уже в 2025 г., когда в мире будет 2,6 млрд. христиан, 633 млн. из них будут жить в Африке, 640 млн. — в Латинской Америке, 460 млн. в Азии. Европа с 555 млн. опустится на третье место[360]. В 2050 г. белые (неиспанского происхождения) христиане составят только одну пятую от общего числа христиан в мире. «Эра западного христианства прошла, и встает рассвет южного христианства. Факт этого изменения уже нельзя отрицать, это уже случилось»[361].

Когда в 1998 г. отмечалась пятидесятая годовщина создания Мирового совета церквей, то проведена всемирная конференция была в Зимбабве. Одним из главных (если не главным) христианских центров будет Бразилия. А 60 процентов католиков будут жить в Африке и Латинской Америке (66 процентов в 2050 г.).