Костя шел к Ларисе пешком. Он нарочно пропустил трамвай, хотел оттянуть ту минуту, когда она захлопнет дверь перед его носом. Он пытался успокоиться, подыскать подходящие слова, но в голове крутилась только одна фраза про «говорящее лицо».

Она открыла дверь, хотя, безусловно, разглядела его в глазок. Это была уже половина победы. Чтобы заручиться второй половиной, Костя быстро вошел в коридор, закрыл дверь и прислонился к ней спиной:

— Ты сначала выслушаешь то, что я скажу, а потом мы решим, что делать.

Сказал твердо, не оставляя места возражениям. И тогда только решился посмотреть на нее. Лариса улыбалась.

— Что это значит? — осторожно спросил Костя и только тут заметил, что Лариса стоит в плаще и в туфлях.

— Я собиралась…

— Ты никуда не пойдешь, пока не выслушаешь…

— …к вам. То есть — к Николаю Савельевичу.

Последние слова они произнесли одновременно, и Косте пришлось подождать, пока слова Ларисы уложатся у него в голове.

— Значит, мир?

Ему казалось, что любое его слово или даже неосторожный вздох способны нарушить хрупкое равновесие момента. Лариса вздохнула:

— Выбирать не приходится. Даже Петька меня бросил. Весь день просидела одна.

— А Петька куда?..

— Выздоровел, — развела руками Лариса. — Обещал заглядывать. Ну так пойдем?

— С вещами.

— Что? Как это с вещами? — Лариса даже сделала шаг назад.

— Пойдем на кухню. За пятнадцать минут я тебе все объясню.

Костя рассказал Ларисе о своей вчерашней находке, о маме и о встрече с Осетровым.

— Это не шутки, — сказал он в заключение. — Тебе нельзя оставаться дома одной. А поскольку деваться тебе некуда, я предлагаю пожить пока у нас. Ты ведь в отпуске?

Лариса взвешивала услышанное, не решаясь дать окончательный ответ. Но по выражению ее лица Санников понял, что она, пожалуй, решится на все, лишь бы не ночевать сегодня одной дома.

— Хорошо, — ответила она, наконец. — Но ведь ты говоришь, что они, возможно, пытаются попасть в квартиру для того, чтобы что-то найти.

— Это только версия.

— Но если меня здесь не будет, они сюда попадут. И найдут это.

— Ну и пусть. Пусть найдут и оставят тебя в покое. Что у тебя есть такого ценного, за чем они могут так азартно охотиться?

— Ничего. Но не забывай, это квартира моей тети. Может быть, у нее есть что-то ценное?

— Давай посмотрим.

— Я никогда не прикасалась к ее вещам.

— Не время для деликатности, — повторил Костя фразу, услышанную днем от Осетрова.

Уезжая в дом престарелых, Ангелина Павловна заперла все свои вещи в один большой шкаф, велев Ларисе почаще проветривать его. Уже одна эта просьба говорила о том, что в вещах ничего особенного быть не могло. Но Лариса все-таки открыла шкаф, и Костя внимательно его обследовал.

Вещи Тумановой были разложены по полкам в идеальном порядке, выдавая крайний педантизм хозяйки. Санников задумался. Перетряхивать каждый носок не хотелось, поэтому следовало изобрести более эффективный метод. Костя спросил себя: что здесь не так? Чего не хватает? Или, может быть, что-то лишнее?

— Тетя любила порядок?

— Да.

— Как она относилась к старым вещам?

— Тут же выбрасывала. Ты ведь видишь, в доме нет старого хлама, который так мил сердцу стариков. Каждую вещь, вышедшую из употребления, она тут же несла в мусорное ведро.

— А что ты скажешь об этой шубе? Давно она носила ее?

Черная шуба из кролика была порядочно протерта и источала крепкий запах нафталина.

— Я не помню, чтобы она носила ее. По крайней мере с тех пор, как я здесь поселилась…

Костя вытащил шубу из шкафа. Она представляла собой жалкое зрелище. Даже странно, что такая брезгливая особа, как Туманова, держала у себя это подобие драной кошки. Лариса прикоснулась к меху, и в руках у нее остался клок, а пальцы покрылись мелкими волосками. Она побежала мыть руки, а Костя обследовал содержимое карманов. Внешние не содержали ничего любопытного, а внутренний оказался скреплен булавками, да так, что Костя тут же укололся. Он выронил шубу из рук, и по комнате разлетелись клочья меха.

— Нашел что-нибудь? — спросила Лариса.

— Кажется, да, хотя вряд ли булавки могут служить серьезной защитой…

Лариса осторожно вынула из подкладки дюжину мелких булавок и достала из кармана несколько писем. Все они, судя по штемпелям, были из разных городов, но, несмотря на то что отправитель не указал свои данные, — написаны одной рукой. Лариса вскрыла первое письмо и сразу же прочла подпись: «Твой Андрей».

— Кажется, зря мы затеяли этот обыск, — виновато сказала она. — Это личные письма.

— С чего ты взяла?

Лариса протянула ему письмо, но Костя не ограничился подписью и стал читать с начала. Брови его поползли вверх. Он взглянул на Ларису, спрятал письмо обратно в конверт.

— Ты обязательно прочтешь это. Но — у нас. А теперь — пошли.

На улице уже было совсем темно. Огромная желтая луна угрожающе поднималась над соседним домом. Неожиданно для Ларисы Костя поймал такси и попросил отвезти их к Казанскому собору.

— Зачем к Казанскому? — спросила она шепотом в машине.

— Первое, что пришло в голову. А оттуда до моего дома ходит маршрутка. Так, на всякий случай…

* * *

Николай Савельевич встретил известие о том, что Лариса поживет у них несколько дней, сдержанно, пытаясь скрыть свое ликование. Но это ему удалось только отчасти, потому что Лариса уже стояла рядом, мерила давление и качала головой.

— Пульс скачет, да и давление не очень. Вы чем-то взволнованы?

— Да нет, — ответил он ей, — все в порядке. Мне что, уже и радоваться запрещено? Черт с ним, с давлением…

Костя занялся отцом, а Лариса ушла в гостиную читать письма. Она разложила их по датам. Первое письмо было написано пять лет назад, в апреле. Тогда Лариса еще не знала о существовании своей тетушки и жила в детском доме. Дата последнего письма, пришедшего год назад, совпадала с тем злополучным днем, когда тетушка объявила ей о своем отъезде. Это было на Восьмое марта. Лариса купила для Ангелины Павловны тюльпаны и эклеры, которые та так любила. Но праздника не получилось…

«Здравствуй, дорогая сестра!»

После первых же строк сердце Ларисы забилось гулко и тяжело. Если бы знать, сколько братьев и сестер было у Ангелины! Ведь вполне возможно, что письмо написано ее отцом…

«Я все-таки нашел ее, несмотря на все меры, которые она предприняла, чтобы замести следы. И самое смешное, что она даже облегчила мне задачу, собрав всех моих детей под своим крылом. Ее ждет жестокая расплата. И не только ее. Расплата ждет всех отступников…»