Письмо жгло как раскаленное железо. Лариса перечитала его несколько раз, стараясь убедить себя в том, что не понимает, о чем идет речь. В конце концов, ей это почти удалось, она сунула листок обратно в конверт и принялась за второе. Но тут ее постигло разочарование. Выходило, что речь шла именно о том, о чем она подумала, — о ней, о ее отце и, как ни фантастично это показалось ей сначала, — о ребятах из детского дома.

«Очень рад, что ты приютила мою дочь. Думаю, еще не время для встречи. Пусть из ее юной головки сначала выветрится дух тех людей, которые ее воспитали. Я появлюсь на сцене, когда того потребуют обстоятельства…»

Следующие два письма были написаны с Алтая, где автор провел следующие несколько лет. Речь в них шла о «неотложных делах», которые мешают возвращению в Санкт-Петербург, но, судя по намекам, автор находился то ли под следствием, то ли в заключении… Часто мелькало упоминание о каком-то Вадиме, ставшем «моей гордостью и самой большой надеждой».

Последнее письмо содержало всего одну строчку: «Мы возвращаемся. До встречи». Стало быть, тетя получила это послание и сбежала, потому что не хотела ни с кем встречаться. Почему? Лариса вспомнила сборы тетушки, запрещение давать кому бы то ни было ее адрес или телефон, да и рассказывать о том, где она находится. Вспомнила ее нервозность перед отъездом, как она первой бежала к телефону, вздрагивала от громких криков на улице… И ответ всплыл сам собой: она боялась. Она не хотела ввязываться во что-то…

Лариса вернулась к одному из писем:

«Эти дети — мои! В их жилах течет моя кровь, и они не могут принадлежать никому другому. Я найду и соберу их под одной крышей. Они продолжат мое дело. Их души — самый ценный сбор, который я когда-либо мог бы сделать. В наше время нельзя ни на кого положиться, если это не плоть от плоти твоей и не кровь от крови твоей…»

Неужели у них у всех общий отец? Или это бред умалишенного? Она схватила первое письмо. «Я нашел ее, ей удалось замести следы…» Неужели это о Марте? Лариса взглянула на дату. Двадцать пятое апреля. А шестнадцатого мая в детском доме случился пожар. Не об этой ли расплате речь в письме? Ей нужно вспомнить, обязательно вспомнить что-нибудь из детства… «Только как? — с отчаянием подумала Лариса и в ту же секунду спохватилась: — Кружилка!» Ну конечно, Костя ведь что-то говорил ей о гипнозе…

Кто знает, может быть, он и прав. Может быть, Марта действительно была…

Нет, нет. Марта была замечательная! Не может этого быть!

Было около десяти вечера, когда Лариса постучала к Косте в комнату.

— Ну как? — нетерпеливо спросил он. — Что-нибудь прояснилось?

— Скорее запуталось еще больше, — ответила Лариса. — Вот, почитай.

Костя быстро пробежал глазами коротенькие послания. Да, недаром Туманова предупреждала, что родители Ларисы страшные люди. Если автор писем не страдает психическим расстройством, в чем Костя уверен не был, то человек он, похоже, крайне неприятный, если не сказать опасный. Неужели этот человек — отец Ларисы? Если это так, то можно считать великим счастьем, что он не принимал участия в ее воспитании.

— Что скажешь? — спросила Лариса, когда он закончил.

— Попахивает клиникой. Нелепые угрозы в чей-то адрес…

— В адрес Марты. Это она собрала нас под одной крышей. Нас было четверо.

— Неужели ты действительно поверила, что все вы были… э-э-э… братьями и сестрами?

— Возможно.

— Ты просто привыкла так считать…

— Не знаю. Ничего не знаю. Мы были такие разные. Леша… Он страдал каким-то странным заболеванием. Почти ничего не говорил, сидел целыми днями в своей комнате. Когда мы приходили к нему, он немного словно оживал. Глаза загорались. Но — и только. О таких людях принято говорить — неполноценный. Но я, все мы очень любили его. Полина делила со мной комнату. Она была мне и сестрой, и подругой. Такая слабенькая, нескладная, вечно попадала в истории… И еще — Данила. Наша гордость. Задачки по математике щелкал как орехи. В седьмом классе решил все задачи и примеры из десятого, и с ним стали заниматься по вузовской программе. Но случился пожар, и все они погибли. Мы искали их, обращались в горсправку…

— И что тебе отвечали?

— Что о них нет никаких сведений.

— Может быть, запрос был составлен неверно? Как ты…

— Костя, мне тогда было всего семнадцать лет. Я попала в большой город из леса. И мало о чем имела представление. Всем занималась тетя.

— Ты видела официальные бумаги?

— Нет. Она просто сказала мне… Ты думаешь?..

— Это легко проверить. Даже обязательно нужно проверить.

Лариса помолчала, не зная, как выразить свою просьбу.

— Помнишь, — сказала она, наконец, — я видела у тебя такой диск… ну ты еще сказал, что он предназначен для гипноза.

— Да, конечно.

— Я бы хотела… Знаешь, тогда все, что ты говорил, показалось мне до того странным… Но теперь мне так не кажется. Понимаешь?

Костя молча кивнул.

— Может быть, действительно стоит попробовать?

— Ты имеешь в виду гипноз?

— Да. Вдруг я вспомню что-то важное из детства? Я тебе не рассказывала… У меня бывают странные состояния, когда вдруг вспоминается в деталях какая-нибудь картина из прошлого…

— Можно попробовать прямо сейчас.

Костя обернулся к столу, встал, открыл шкаф и тут, сообразив что-то, хлопнул себя по лбу.

— Это была не моя вещь, — сказал он Ларисе. — Я уже сто лет назад должен был вернуть ее. В общем, похоже, когда здесь в последний раз были мои однокурсники…

— Марина забрала ее, да? — спросила Лариса.

Костя посмотрел на нее немного удивленно:

— Как ты догадалась?

Лариса усмехнулась:

— Если бы вещь принадлежала кому-то другому, ты бы запросто сказал: Васина или Мишина. А раз так старательно избегаешь назвать имя, стало быть… Здесь была только одна женщина.

— К сожалению, это так.

— Почему к сожалению? Разве ты не можешь к ней обратиться за помощью?

Выбор был крайне неприятный. С одной стороны — хотелось помочь Ларисе, с другой — совсем не хотелось беспокоить Марину. А с третьей стороны — не было никакого желания объяснять Ларисе, почему он не хочет обращаться к Марине. Пока Костя искал несуществующий выход из ситуации, Лариса подала ему телефонную трубку:

— Пожалуйста, позвони ей.

Марины не оказалось дома. Но ее мама узнала Костю и дала номер ее рабочего телефона. Номер был незнакомым. Еще год назад Марина читала лекции в педагогическом институте и ни словом не обмолвилась, что сменила работу. Правда, он и не интересовался…