Позже мы гуляли по пляжу. Он жаловался на маменьку: я упорхнула, она переживала и переключилась с заботой последнего уровня на Тошу. Ему даже пришлось в приказном порядке забирать у неё ключи, потому что мамуля в своей манере без предупреждения и приглашения заявилась как-то к нему в квартиру, когда он там был с дамой.

На разговорах о внуках девочка тактично слилась с удивленным выражением на лице и больше не выходила на связь, потому что изначально договор был на пару приятных ночей без следующего продолжения в виде памперсов и одинаковых колец на пальцах.

— Я забронировал места на смотровой площадке, сейчас заедем переодеться и сможем насладиться ночными видами, — Антон щёлкал в телефоне что-то.

— Не поняла. Зачем нам переодеваться?

— Ну, фотографии сделаем. Чтоб красивенько было. Вы же, девочки, любите такое.

— Я люблю кровать в своём номере, поэтому когда увижу её — ты никуда больше меня не сможешь вытащить. Мне и в шортах нормально поглазеть. Поедим лучше пока. Из меня весь завтрак с обедом вышли благодаря твоим долбанным аттракционам, — братец снова начал просить прощение, я отмахнулась и потащила его через дорогу в грузинский ресторанчик.

Последний кусочек хачапури точно был лишним. Антону едва удалось уговорить меня поехать ещё куда-то. В лифте, который поднимал нас на последний этаж красивого стеклянного здания, я не могла больше терпеть и стянула босоножки, ремешки на которых начали невыносимо мозолить.

Даже пластырь не спасал. Пусть все вокруг считают, что я неприличная, но лучше уж мне придётся отмывать ноги потом, чем это несчастное плетение натрёт мне до кости.

— Ты иди, а мне ещё позвонить нужно, — брат подтолкнул меня к двери, которая, кажется, должна привести на крышу здания, а сам отошёл в угол и приложил телефон к уху.

Сервированный по всем правилам столик небольшого размера со свечами я заметила сразу. Внезапно начала играть приятная ненавязчивая музыка, а со стороны другого конца входной будочки появился мужчина, из-за которого я сбежала из родного города.

Выглядел он эффектно: тонкая свободная рубашка, льняные брюки глубокого синего оттенка, слегка отросшие волосы, примерно трехдневная небрежная щетина.

В руках у него было несколько десятков белых роз. В первые секунды я абсолютно оправданно засмотрелась и даже на мгновение забыла о прошлом. Как будто я уехала отдыхать, а Руслан просто решил сделать мне романтический сюрприз.

Наваждение спало, когда он сделал ещё один шаг навстречу. Я быстро обернулась и толкнула дверь, но там оказалось заперто. Подёргала несколько раз, чтобы точно убедиться.

— Что за чёрт? — и ещё раз ручку вниз. Нет, всё-таки не поддаётся.

— Кира, спокойно. Вам нужно поговорить, — голос Антона раздался по ту сторону.

— Предатель! Да ты хотя бы понимаешь, кому решил помочь?! Никогда не прощу! — на самом деле последнее относилось к обоим мужчинам.

— Выслушай хотя бы его для начала, истеричка. Всегда думал, что у меня разумная адекватная сестра… — Тоша ещё что-то бурчал, но я уже не могла расслышать. Видимо, он предпочел скрыться с места преступления.

Делать нечего, пришлось повернуться. Кажется, всё это время Руслан смотрел только на меня. Мне даже стало неловко, что я сейчас перед ним в растянутых шортах и с пятном от фруктового льда из парка на футболке. Ещё и обувь в руках.

Так. Мысли отогнать, потому что я вообще-то всерьёз раздумываю над побегом через край крыши — какая вообще разница во что я одета, если главное заключается в том, что я не хочу его видеть.

— Я начну, птичка?

Без Киры ломало. Натурально скручивало позвоночник, пережевывало рёбра и внутренности до состояния, когда хочется только сдохнуть, чтобы ничего, ни единого спазма больше не чувствовать. Я даже и не думал, что мне может быть настолько хреново.

В школьные и университетские годы боксом профессионально занимался. Так вот даже после самого жёсткого боя, когда на больничной койке валяешься с разбитым лицом и гематомами по телу в бондаже, который рёбра фиксирует, не было настолько плохо.

Перед глазами — пустота. Полное ощущение, что это никогда не закончится, тебя только затягивает всё глубже, чтобы даже не посмел думать о возвращении.

Сначала я вообще не понял, что происходит между нами. Всякое в голове перебрал, пока молнией сознание не шарахнуло. Сложил факты и быстро додумался до причины такого поведения птички. В моей жизни был только один эпизод, после вскрытия которого Кира могла поступить именно так.

Со стороны ситуация, конечно, кажется очевидной: вышел за взятку, остался безнаказанным. Хотел же рассказать всё сам, хотел. Только опередить меня успели, и в итоге всё скатилось на самое дно. Оттягивал не самый приятный разговор, потому что боялся увидеть глаза малышки. Дооттягивал, блять.

К дому её родителей ездил каждый день. Всё бесполезно. Со мной не то, что разговаривать не хотели — на порог не пускали, хотя до этого мы с её отцом по ладоням ударили. Звонить птичке бесполезно было. Номер каждый раз не абонент, а другого на неё зарегистрировано не было. Продуманная девочка. Спряталась по полной.

Поддался порыву, катаясь по ночному городу, теперь торчу в её дворе под окнами. Ну идиот же. Самый натуральный. Птичка не в городе, иначе её было бы просто поймать, а я всё равно надеюсь на то, что прямо сейчас она пойдёт в магазин за какой-нибудь сладкой дрянью, а я смогу перехватить её. На дверь пялюсь и слежу за каждой новой тенью, которая перед домом появляется.

От мыслей отрывает стук в боковое окно. На улице темно, так что приходиться вглядываться, чтобы разобрать лицо её брата. Выхожу из машины и тут же ловлю неслабый такой удар в челюсть. Приходится сплюнуть кровь из внутренней стороны щеки. Отвечать не собираюсь: если бы мою сестру какой-то левый хмырь довёл до состояния, когда хочется сбежать из города — сам отметелил бы, не задумываясь.

— Выдохнул? — и хуже бывало.

— Да. А теперь рассказывай. Какого хрена Кира сейчас больше похожа на бледную моль из фильма ужасов с синяками под глазами, а ты к нам домой таскаешься постоянно? — парень стряхивает руку и продолжает. — Мать постоянно порывается выйти к тебе, чтобы по щекам надавать, но ей отец не даёт.

— Ты предлагаешь мне тебе здесь всё выложить? Не особо удобно.

— Тогда ко мне. Мне недавно коньяк хороший подогнали. Я надеялся на повод получше, но хрен с тобой. Сами же не разберётесь, а мне уже тошно слышать её подавленный голос.

Больше половины бутылки уже нет, а у меня ни в одном глазу. Не берёт даже на почти пустой желудок. Антон выслушал всё, опрокинул в себя щедрую порцию коньяка и подытожил: чаще надо разговаривать через рот друг с другом, чтобы не приходить в конечном счёте к ситуации, когда обоим плохо из-за неправильно поданной информации.