Озорной огонек вспыхнул в глазах Христо – мальчик, шутки ради надевший на нос дедушкины очки, но тут же погас.

– Марина, оставь нас наедине.

– Конечно, Христо, – я уловил в голосе девушки обиду.

Христо дождался, пока скрипнула закрываемая дверь, и поднял глаза. С минуту он просто смотрел на меня, поглаживая узкий подбородок, потом сказал:

– Не знаю, кем ты был до Дня Гнева, но Джунгли явно пошли тебе на пользу. Они изменили тебя в лучшую сторону. Ты – хороший человек, Андрей.

Я не кинулся его разубеждать.

– Да, ты хороший человек и прекрасный боец. Бойцом тебя сделали Джунгли, а человеком тебя сделала Марина. О, не спорь, ведь это очевидно!

– Я и не собирался, Христо.

– Но не всем так повезло, ты знаешь сам. Игроки – в Джунглях, мародеры – в резервациях живут по звериным законам и медленно, но верно, превращаются в зверей.

– К чему ты клонишь?

Христо негромко засмеялся.

– С тобой приятно разговаривать, Андрей, ты во всем стараешься вычленить суть. Это похвально.

Он помолчал, постукивая пальцами по столу.

– Андрей, ты знаешь, кто такой Лорд-Мэр?

– Марина, кажется, упоминала. Правитель резервации?

– Верно, – кивнул Христо, и, наклонившись над столом, сказал, глядя мне в глаза. – Андрей, я привел тебя сюда для того, чтобы ты убил Лорд-Мэра.

Что угодно я ожидал услышать, но только не это.

– Точнее, не я привел тебя, а Марина, – поспешил поправиться Христо.

– Какая разница, кто привел, главное – зачем? С чего вы взяли, что я буду кого-то убивать?

– Андрей, Лорд-мэр – не человек. То есть, он, разумеется, из плоти и крови, но, по сути, Лорд-мэр, – Христо кашлянул, – Лорд – мэр, – это должность, кровавое средоточие драконовских понятий о власти, основание пирамиды под названием «Армия Московской резервации». Ему подчиняются стрелки, по его приказу проводятся зачистки в Джунглях, как скот, истребляются люди. Мне ли тебе рассказывать о зверствах стрелков? Но я могу рассказать тебе о другом. ОСОБЬ – это Особый Отряд Безопасности при Лорд-мэре, занимающийся так называемой «борьбой с инакомыслием». То есть с теми, кто не желает быть частью этой системы. Так вот, однажды в лапы особистов угодила Марина…

– Говори! – невольно закричал я.

– Андрей, я понимаю, как тяжело тебе это слышать, поверь, мне еще тяжелее это говорить, но… трое ублюдков из ОСОБи изнасиловали ее…

Что-то оборвалось внутри меня, словно отключился датчик с надписью «добро», ярость – жесткая, холодная, как лезвие заточки, заполнила сердце, побежала по жилам. Мне хотелось переломать все в этом кабинете, убить Христо. Это неправда, ты лжешь! Но я лишь бессильно откинулся на спинку стула, чувствуя себя совершенно разбитым.

– Да, изнасиловали, – повторил Христо. – Однако, Марине повезло. Те, кто попадают к ОСОБи, редко остаются в живых. Бойся ОСОБи, Андрей. Ее щупальца повсюду, она не знает пощады.

– Где мне найти Лорд-мэра?

Христо улыбнулся, глаза за стеклами очков заблестели.

– Я рад, что ты решился, Андрей. Но проблема в том, что просто взять и придти к Лорд-мэру невозможно. Его никто никогда не видел, кроме самых верных соратников и особо отличившихся стрелков… И еще: чтобы изменить этот мир, нам мало убить Лорд-мэра, нам нужно на законных основаниях занять его место…

– Я не понимаю тебя, Христо, – нетерпеливо перебил я. – Я не желаю менять мир, я хочу просто убить Лорд-мэра.

– Ты хочешь отомстить, – вздохнул Христо. – Тогда все напрасно.

– Что напрасно?

– Напрасны все те жертвы и муки, что принесли возрожденцы на алтарь нового мира. В том числе, напрасны муки Марины…

– Не пытайся накрутить меня еще больше, Христо! – крикнул я. – Что значит: занять место Лорд-мэра? Кто займет его место?

– Ты, Андрей.

– Я? Да ты сумасшедший, Христо.

– Отнюдь нет. Я реалист и вижу, что именно скрывается под этой кожаной курткой.

Я недоуменно посмотрел себе на грудь.

– Там скрывается сердце льва, – просто сказал Христо. – Сердце льва, но нежное и податливое, как сердце ягненка.

– Прекрати, Христо, я не мальчик. Что ты, в конце концов, хочешь от меня?

Возрожденец сцепил руки перед собой.

– Каждый год, на рождество, Лорд-мэр пополняет новобранцами свою армию. На ВДНХ собирается самое гнусное отребье со всей резервации в надежде стать частью той силы, что дает кров, постоянный паек и право на безнаказанное истребление себе подобных. После ряда испытаний самые ублюдочные из этих людей получают право называться стрелками…

Ну вот, теперь все на своих местах.

– Ты хочешь, чтобы я стал стрелком, Христо?

– Не я, а мы, Андрей. Мы хотим, чтобы ты сыграл в стрелка.

Христо взял в руки карандаш, завертел в тонких пальцах.

– Но почему ты не пошлешь Киркорова или Снегиря?

– Они уже были, – вздохнул возрожденец. – Но – не прошли испытания. Андрей, я не намерен скрывать от тебя правду. Помнишь, я сказал, что Снегирь потерял руку по пьянке?

Я кивнул.

– Это была шутка. Просто, как я уже сказал, он не прошел испытания. Как и Киркоров.

Мне вспомнилась одноглазая рожа Киркорова, блестящий значок на его груди. Там, в Кремле-2, этот значок сверкнул в свете костра, когда его обладатель подглядывал за мной и Мариной, истекая похотливой слюной. Гнида! Я совсем не удивлен, что этот слабак облажался на испытании.

– Что такое рождество? – спросил я.

Христо бросил карандаш на стол и откинулся на спинку кресла. Мне из-за стола стала видна только вихрастая макушка.

– О, рождество! – в его голосе явно проскальзывало облегчение, как после тяжелой работы, – Рождество – это религиозный праздник бывших, связанный с появлением на свет некоего Спасителя. Со Спасителем связана сложная и противоречивая история, о которой тебе больше рассказали бы иссуиты. Мы, возрожденцы, относимся к ней с недоверием.

– Ближе к делу. Когда это?

Христо распрямился, и, глядя мне прямо в глаза, отчеканил:

– Через неделю, Андрей.

В келье Марины было темно.

– Андрей, ты?

– Я.

– Постой, свечу зажгу.

Чиркнула зажигалка. Лицо Марины было тревожным. Отчего-то сейчас, в сумерках, ее до мельчайших подробностей знакомое лицо показалось мне… нет, не некрасивым, а просто усталым. Круги под глазами, уголки губ опущены, волосы растрепаны. Марина выглядела беззащитной и слабой, как запуганный зверек.