Хью снова задергался, но все, чего добился, это ссадины на запястьях, тошнота и головокружение. Пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы прийти в себя, прежде чем спросить:

– В чем дело, черт возьми?

Лорд Рамсгейт сделал вид, будто обдумывает вопрос, и наконец признался:

– Я озабочен.

– Насчет чего? – выдавил Хью.

– Боюсь, ты слишком долго тянешь с прелестной леди Сарой. Кто знает, когда мы сможем найти еще одну женщину, готовую смотреть сквозь пальцы… – лицо лорда Рамсгейта брезгливо сморщилось, – на твое увечье.

Оскорбление не достигло цели: Хью давно привык к подобным уколам, – но замечание отца по поводу леди Сары, вызвало в нем странную неловкость.

– Я знаком с леди Сарой, – по крайней мере воочию, добавил он про себя, – едва ли две недели.

– Всего? А мне казалось, дольше.

Хью обмяк.

Мир явно перевернулся: отец, который обычно рвал и метал, пока Хью с холодным презрением взирал на него, всего лишь вскинул брови, тогда как сам он был готов изрыгать огонь.

– Я надеялся, что твой вопрос с женитьбой решен и дело наконец сдвинулось с мертвой точки, – заметил маркиз, переворачивая газетную страницу. – Когда все началось? Ах да. Той ночью в Фенсморе. С леди Данбери. Господи, всюду эта старая кляча!

Хью едва не стало плохо:

– Откуда ты это знаешь?

Лорд Рамсгейт поднял руку и пошевелил пальцами:

– Я нанял людей.

– Кого?

Склонил голову набок, словно пытаясь решить, стоит ли выдавать шпиона, он наконец пожал плечами:

– Думаю, можно сказать тебе: все равно бы сам догадался, – твой камердинер.

Хью потрясло это известие, и он заметил, уставившись в потолок:

– Он служит у меня два года.

– Подкупить можно кого угодно. – Маркиз опустил газету и всмотрелся в сына: – Неужели я так ничему тебя и не научил?

Хью вздохнул, пытаясь сохранять спокойствие:

– Немедленно развяжи меня.

– Пока не могу. – Маркиз снова поднял было газету, но тут же швырнул на стол и раздраженно оглядел испачканные типографской краской руки: – Тьфу ты черт, ее не прогладили!

– Я должен вернуться в Уиппл-Хилл, – напомнил Хью, взывая к его разуму.

– В самом деле? – широко улыбнулся маркиз. – А я слышал, что ты уезжаешь.

Пальцы Хью скрючились словно когти: неприятно было сознавать, что старик слишком хорошо информирован.

– Пока ты лежал без сознания, я получил от твоего камердинера записку, в которой ты велел ему сложить вещи. Должен сказать, это меня обеспокоило.

Хью снова попытался разорвать путы, но они не соскользнули даже на волосок. Отец явно умел вязать узлы.

– Надеюсь, это не надолго. – Лорд Рамсгейт встал, подошел к маленькому тазику и, вымыв руки, взял небольшое белое полотенце. – Мы просто ждем прибытия прелестной леди Сары.

– Ч-что ты сказал? – ахнул Хью.

Отец тщательно вытер руки, вынул из карманчика часы и открыл:

– Думаю, уже скоро. Твой камердинер уже успел уведомить ее о том, где ты находишься.

– Какого черта ты так уверен, что она приедет? – зарычал Хью с отчаянием.

– Не уверен, но очень надеюсь. И тебе тоже следовало бы. Одному Богу известно, сколько времени тебе придется провести в этой кровати, если она не приедет.

Хью закрыл глаза и застонал. Как он мог допустить такое? И чем, интересно, была пропитана эта тряпка? Голова все еще кружилась, а усталость чувствовалась такая, словно с бешеной скоростью пробежал милю. Нет, не так: он не задыхался, а будто из легких выкачали воздух и они слиплись.

– Чем была пропитана эта тряпка? – выдавил Хью.

– Что? А, это! Купоросное масло. Прекрасно действует, не так ли?

Перед глазами плавали черные точки, как ни попытался Хью проморгаться. Прекрасно действует? Он бы сказал иначе.

– Она не приедет, – стараясь придать своим словам небрежности, даже презрительности, чтобы посеять в отце сомнение в эффективности его плана, процедил Хью.

– О, не сомневайся: приедет, – заверил лорд Рамсгейт. – Она тебя любит, хотя одному Богу известно почему.

– Твоя родительская любовь никогда не перестанет меня изумлять, – съязвил Хью и, будто в доказательство своих слов, дернул за веревки, которыми был связан.

– Неужели ты не поехал бы за ней, если бы она куда-нибудь сбежала?

– Это совершенно иное! – отрезал Хью.

Лорд Рамсгейт только снисходительно улыбнулся.

– Надеюсь, ты понимаешь, что есть тысячи причин, по которым твой замысел провалится, – попытался урезонить его Хью.

Отец молча слушал.

– На улице дождь, – импровизировал Хью, пытаясь кивком показать на окно. – Только сумасшедший выйдет из дома в такую погоду.

– Ты же вышел.

– Ты не оставил мне выбора, – сухо напомнил Хью. – И хочу напомнить, что у леди Сары нет причин волноваться из-за того, что я поехал повидаться с тобой.

– О, брось! Наша взаимная неприязнь ни для кого не является тайной. Думаю, уже всем это известно.

– Речь не о взаимной неприязни, – поправил Хью, понимая, что не вполне убедителен, – а о глубокой вражде между нами. И это ей неизвестно.

– Ты не сказал леди Саре о нашем… соглашении? – злорадно ухмыльнулся маркиз.

– Конечно, нет, – солгал Хью. – Думаешь, она примет мое предложение, если узнает?

– Тем более необходимо претворить в жизнь мой план, – обдумав его слова, заявил маркиз.

– Какой именно?

– Позаботиться о твоей женитьбе, конечно.

– Привязав меня к кровати?

Лорд Рамсгейт злорадно усмехнулся.

– И позволить ей освободить тебя.

– Ты безумец, – прошептал Хью, но, к своему ужасу, ощутил, как шевельнулось в его чреслах при мысли о Саре: вот она нагибается над ним, протягивает руки, чтобы дотянуться до узла, завязанного на кроватном столбике…

Он зажмурился, пытаясь думать о морских черепахах и рыбах, о жирном викарии в той деревне, где вырос, – о чем угодно, только не о Саре; о ком угодно, только не о ней!

– А я думал, ты будешь мне благодарен! – обиженно воскликнул лорд Рамсгейт. – Разве не этого ты хотел?

– Только не таким образом, – процедил Хью.

– Я запру вас наедине как минимум на час и постараюсь сделать так, чтобы об этом узнало как можно больше народу. Таким образом, она будет скомпрометирована независимо от того, произойдет между вами что-то или нет, и я получу то, чего желаю.