То, что убило Дофина и лакало его пролившуюся кровь, было чем-то, образовавшимся из воздуха и песка – в основном из песка. Элементали брали клочки ткани и кусочки кожи, сшивали их и засыпали песком. Это была ожившая тряпичная кукла, которую Индия уничтожила тесаком, а после наблюдала, как обрезки и ткань сморщиваются от пятнистой гнили.

Сила элементалей ослабевала и росла; Индия могла чувствовать это по качеству воздуха, когда подносила руку к лицу. Она могла оценить ее по тусклости или резкости зеркального отражения в одной из спален. В течение нескольких минут после того, как она разорвала Мэриэн Сэвидж, они с Люкером были в безопасности. Вся энергия элементалей сосредоточилась на воссоздании и оживлении этого ужасного чучела, и на некоторое время те стали безвредными.

Однако незадолго до того, как они с отцом воткнули нож в грудь Дофина. Индия почувствовала, как элементали поднимаются в комнате. Она видела густо-желтый от их дыхания воздух. Зрение Одессы было для нее в новинку, и она еще не могла толковать сигналы с точностью, но поняла, что Люкеру необходимо выбираться отсюда.

На востоке небо начинало светлеть, становясь розово-серым, хотя на западе все еще была сплошная чернота. Луна опускалась за горизонт. Ее последние бледно-желтые лучи упали на сбившуюся кучку скорбящих, и Индия слышала рыдания Большой Барбары и настойчивые вопросы отказывающейся верить Ли. Похоже, они забыли, что Индия все еще в доме.

Она выглянула в окно, не обращая внимания ни на то, что стояла босиком на останках существа, убившего Дофина, ни на труп Дофина на кровати за спиной. И, глядя на свою семью внизу, она размышляла – ей показалось, что она поняла кое-что еще. Что эти чучела, монстры на фотографиях – Марта-Энн, Мэриэн Сэвидж и Нэйлз, а также три руки, высунувшиеся из дюны в спальне внизу – всего лишь трехмерные варианты галлюцинаций. Несмотря на форму и плотность, они не были настоящими. Но что-то убило Одессу, и достаточно медленно, так, что та успела выколоть себе глаза; что-то перерезало Дофину горло – и Индия вспомнила, как ногти впивались в ее лодыжки. Те все еще кровоточили. Если бы это были всего лишь трехмерные галлюцинации, от них все равно нельзя было избавиться быстрым морганием или храбрым проклятьем.

И что-то ждало ее внизу.

– Не возвращайся туда, – умоляла Большая Барбара.

Люкер посмотрел на нее, ошарашенный от удивления.

– Индия все еще там. И то, что убило Дофина и Одессу, тоже.

Ли что-то невнятно пробормотала.

– Вы двое, идите и садитесь в «Джип». Заведите его. Я пойду и вытащу ее. – Люкер побежал к третьему дому, а Большая Барбара и Ли ошеломленно двинулись к припаркованным на краю двора машинам.

Большая Барбара и Ли сидели в «Джипе», уставившись на то, как дом Сэвиджей с каждым мгновением все больше и больше исчезает под растущим конусом песка. Рассвет окрасил его в розовый. Окон второго этажа теперь совсем не было видно, веранду полностью засыпало. Песок перебрался на край двора и душил там растительность. Машинально Ли дала задний ход и заметила:

– Мы ведь могли просто сидеть там, и песок бы нас накрыл, а мы бы этого не заметили.

– Ох, что же мы будем делать, Ли? Что мы будем делать, когда выберемся отсюда? – Большая Барбара тихонько всхлипывала. – Как же мы теперь без Дофина?

– Мама, я понятия не имею. – Она повернулась и тупо посмотрела на фасад третьего дома – в его окнах отражалось розовое небо на востоке. – Думаешь, мы потеряем и Люкера с Индией?

– Индия! – крикнул Люкер из кухни. – Индия! Я сожгу этот долбаный дом и тебя вместе с ним, если ты не высунешь сюда свою задницу!

Он отвинтил крышку стоявшей на кухонном столе канистры с бензином – уже на задумываясь, как та туда попала, – и, взяв ее как младенца, расплескал ее содержимое по всему полу и столешницам. Когда канистра опустела, он мстительно швырнул ее в заднее окно, разбив все шесть стекол в верхней раме.

Несмотря на приток свежего воздуха, пары́ бензина в комнате были почти удушающими. Люкер открыл дверь в столовую и снова истерично крикнул:

– Индия! Ты там живая, на хрен? Отвечай!

– Люкер! – он услышал ее крик сверху, но голос был далеким. – Я иду!

Индия сбежала по лестнице третьего этажа на площадку второго; нож – в левой руке, тесак – в правой. Посмотрела на пол, боясь споткнуться, и подняла оружие. Она еще не решила, следует ли ей остановиться и сражаться, рискуя умереть такой же ужасной смертью, как Одесса, или же просто бежать к Люкеру и убираться из Бельдама. Она почувствовала запах бензина, и у нее появилась надежда, что огонь уничтожит дом и элементалей вместе с ним.

Не планировав, на мгновение она все же остановилась на лестничной площадке и глянула в две открытые спальни. Индия ничего не увидела и, что более важно, ничего не почувствовала. Прошептав имя отца, будто охранное заклинание, она начала спускаться по лестнице на первый этаж.

Свет зари лишь украдкой проникал в эту часть дома, и Индия услышала раньше, чем увидела. Сощурившись, она разглядела существо на лестнице под собой – оно неуклюже падало с одной ступеньки на другую, направляясь в гостиную к Люкеру. Индия стояла наверху лестницы, слишком напуганная, чтобы идти дальше, и слишком смелая, чтобы звать отца на помощь.

Она швырнула в существо тесак, но лишь попала тому по спине тупой стороной. Оружие отскочило и упало между балясинами этажом ниже.

Существо остановилось и повернуло свое ничего не выражающее лицо к Индии. Оно показало ей ухо, затем другое, и начало взбираться обратно наверх.

Индия ждала, держа нож наготове. Она дрожала и не ответила отцу, когда тот снова ее позвал.

Внезапно появился Люкер, перелезая через насыпь песка между гостиной и столовой.

– Черт возьми, – прошипел он, – Индия, почему ты не спускаешься, я собирался…

Он подошел к подножию лестницы с лампой и теперь видел то, что находилось всего на три ступеньки ниже дочери. Индия наклонилась, держась одной рукой за балясину для равновесия, и ждала, пока эта мерзость окажется в пределах ее досягаемости.

Маленький рот открывался, и она видела внутри скрипящие белые зубы, крошечные и бесчисленные. Оно поворачивало голову из стороны в сторону, ловя ее дыхание то одним ухом, то другим. Она видела мягкие углубления там, где должны были быть глаза, и даже рудиментарные следы ресниц, утонувшие в рыхлой коже. Вместо ноздрей у него было два маленьких красных шрама; под жемчужным ожерельем на толстой шее – чешуя, а уши покрывали рыжие густые волосы. Оно воняло.

Люкер внизу заметил тесак и схватил его. Стоя у подножия лестницы, он негромко крикнул:

– Индия! Индия!

Индия отступила. Когда чудовище поднялось на площадку и потянулось к ней своей раздутой четырехпалой рукой, Индия отдернула босую ногу, на которой еще не засохла кровь Дофина, и сильно ударила тварь по обнаженной груди.