- Это мой ребенок и моя женщина, я хочу знать расклад! - категорически отказываюсь выйти.

- Пусть останется. Пожалуйста, - просит Юля.

- Итак, у нас много хороших новостей и одна плохая, - указывает мне на стул Истомин.

- Начнем с плохой. У тебя, Юль, врождённый дефект сосудов в шейке матки. Вена идёт в неположенном месте по поверхности. Стенка сосуда растянута. Во время беременности кровоснабжение матки резко увеличивается, давление поднимается и сосуд рвется. Кровит он. Это печально. Но хорошая новость в том, что это довольно легко корректируется и на твою беременность никак не влияет. Вторая хорошая новость - никаких признаков непроходимости маточных труб у тебя нет. Ты абсолютно логично - беременна. Ну и последняя отличная новость в том, что мы наконец-то нашли то, что искали с тобой! Подлог в документах Крынского. Он не поставил тебе этот диагноз, хотя не мог не видеть причин твоего кровотечения в первую беременность. Но он ставит тебе отслойку плаценты. И в базе лежат снимки и результаты обследований, на которых нет твоих дефектных сосудов, но есть отслойка. Вуаля! Подлог анализов. Прямо схема какая-то! И точно такой же прокол, как с последней пациенткой.

- Я не понимаю - зачем? - разводит недовольно руками Бергман.

- Я знаю "зачем"... - отводит взгляд к окну Юля. - Чтобы я смотрела на него, как на бога, который спасает моего ребенка. Всё время.

- Сколько раз я объяснял своим сотрудникам, что неэтично лечить своих родственников самим! - злится Бергман.

Выходит.

- Костя... Но у меня был тяжёлый токсикоз и преждевременные роды.

- Не знаю, Юль... Возможно, это был результат психоза, в котором ты жила, боясь потерять ребенка. Нервное истощение... Токсикоз явление не редкое. А может, попытки лечить отслойку дали такой эффект. Ведь повышение тромбоцитов вызывает гипоксию плода. Мы этого никогда не узнаем теперь. Крынский вряд ли исповедуется нам. Скорее обвинит кого-то в путанице с документами и анализами. Это в его духе.

- Таки что? Наш пупс в безопасности? - уточняю я.

- Да! Носите с удовольствием. Хотя, стоп. Нет! С удовольствиями у вас пауза, ребята. Пока не решите вопрос с сосудами, никакого секса. При сексе сосуды тоже могут травмироваться.

- Оу... - вытягивается моё лицо.

- Вагинального... - уточняя, поджимает губы Истомин.

- Э! Доктор... Что за детали? - хмурюсь на него ревниво. - “Мавр сделал свое дело, мавр может уходить!” - намекаю ему чтобы свалил.

Нехрен тут со своими фантазиями... У меня своих дохрелион!

- Юлия Юрьевна, - салютует ей Истомин. - Вы беременны, здоровы и выписаны. Но берегите себя, головокружения и токсикоз никто не отменял. И при кровотечениях всё же придется наблюдаться, чтобы нам не перепутать безопасные его версии с какими-то проблемами. Найдите гинеколога, которому доверяете.

- Спасибо... - растерянно бормочет она. - Боже... Спасибо, Костя! - льются у нее из глаз слезы.

Истомин смывается.

- Юлька... - ласково уговариваю ее. - Ну ты чего?! Давай радоваться! Мы беременны! Домой поедем, пир закатим с персиками твоими. Хвастаться будем… Я сам себе завидую! Любимая… сын… дочка… Да я только мечтать мог!

- Я радуюсь... - рыдает она. - Это просто гормоны… Я теперь всю беременность рыдать буду.

- Ну рыдай, ладно, - соглашаюсь я, целуя ее пальчики.

Мне звонят. Операция...

- Поспи пока под присмотром Кости. Вечером тебя заберу.

Глава 43 - Подстава

Набираю несколько препаратов в шприцы.

- Мне плохо... - надсадно дышит пациентка.

Поднимаю на неё взгляд. На лбу испарина... Ведёт расфокусированным тревожным взглядом.

- У Вас паническая атака? Вы боитесь операции?

- Я очень боюсь наркоза... Мне кажется, я не проснусь.

- Ну что Вы, мы в ответе за тех, кого усыпили! - шучу я, пытаясь расслабить пациентку. - Проснетесь, как огурчик. Я же как Баба Яга, стою на границе двух царств Яви и Нави. Провожу вас за ручку и за ручку выведу. Похож? - улыбаюсь ей.

- Не очень… - пытается улыбнуться в ответ. - А вот хирург мой… вполне на кощея… тянет.

- Вас как зовут?

- Валентина.

- Давайте посчитаем немного, Валентина? На счёт десять Вы уже очнетесь прооперированной. Я Вас встречу. Хотите с музыкой? Какую музыку вы любите?

Подношу шприц к катетеру.

- Стойте! Минуту, пожалуйста...

- Хорошо. Давайте спокойно подышим.

- Хирург ждёт... - негромко подгоняет меня сестра.

- Мы скоро.

Валентина прищуриваться.

- Всё плывет...

- Рановато.

Вид такой, что сейчас отъедет.

Бывает, пациенты паникуют.

- Хотите анекдот расскажу?

Делает глубокий тяжёлый вдох. Что-то размазанно мямлит в ответ.

- Борис Егорович! - торопят.

Наклоняюсь над ней, заглядывая в глаза. Тень падает на лицо.

- Нам пора.

Какое-то тревожное ощущение бьёт в живот.

- Хо-ро-шо, - соглашается она через силу.

Втыкаю препарат, медленно ввожу.

- Десять, девять, - подсказываю ей я.

- Восемь... Семь... Шесть… - зажевывает слова.

Остаётся пара кубов.

Ощущение тревоги нарастает. И вдруг бьёт под дых.

Зрачки! У нее не сузились зрачки, когда я отстранился и на них упал свет.

Рука моя вздрагивает. Я торможу с введением последнего кубика комбинированного препарата.

- Пя-я-ять... - тянет она, закрывая глаза.

- А ну-ка стоять!

Оттягиваю веко, поправляя лампу так, чтобы свет падал в глаза.

Реакции зрачка практически нет.

- Что за херня?..

Доза миорелаксантов небольшая для ее веса, чтобы дать такой эффект. Да еще и мгновенно!

- Борис Егорович! - торопят меня опять.

- Не мешайте!

Она задыхалась... А я принял за паническую атаку! Угнетена мышца зрачка, вероятно угнетены и лёгкие.

- На ИВЛ быстро! - рявкаю я на медперсонал. - Чего возитесь?

- Здесь клапан сломан.

- Какого черта?!

- Я не знаю! Я вчера все проверяла. Вообще это ваша ответственность. Вы анестезиолог.

Начинается масштабный кипиш.

Грудная клетка пациентки замирает.