– Очень вкусно, – заверила Настя, отпив большой глоток.

– Да, неплохое шампанское. Только действительно уже немного согрелось. Нет, не жульничай, пей до дна! Хочешь икры?

– Да.

Она попробовала зачерпнуть блестящую черную массу из креманки, но получилось плохо. Икринки сорвались с ложечки и упали на инкрустированную столешницу.

– Ой, какая же я клава безрукая! – расстроилась Настя.

– Почему Клава? – Иннокентий нежным движением взял ложечку у нее из пальцев.

– Ну клава, клуша… Сейчас все так говорят. А еще говорят «тупое блондинго».

– Надо же! Никогда не слышал. Теперь буду знать. – Он ловко намазал икру на крохотный хлебец и своей рукой положил девушке в рот. – Вкусно?

– Опупеть можно! – ответила она.

Дама уже совсем заскучала. Она бродила по комнате, кутаясь в свой палантин и кидая недовольные взгляды в сторону своего протеже. От нечего делать бралась то за одно, то за другое: щелкала пультом телевизора, переключаясь с канала на канал; смешивала себе коктейль и отставляла его после пары глотков. И все время подгоняла художника, чтобы тот действовал быстрее.

Слушая ее, Комов разлил оставшееся шампанское по бокалам.

– Надо же, как в аптеке! – изумилась девушка. – Поровну – тютелька в тютельку!

– Мастерство не пропьешь… – усмехнулся Иннокентий. – Давай теперь выпьем за тебя.

– Нет, за тебя!

– Может, все-таки лучше…

– Не-а, не лучше, – упрямо помотала головой Настя. – И вообще, дай мне сказать! У меня тоже есть тост.

«Боюсь, она уже опьянела, – забеспокоился Апрель. – Вон как блестят глаза, и щеки порозовели… Ничего удивительного, она ведь почти не спала сегодня ночью».

– Не знаю уж, что там такое лежит в твоей коробке под елкой, – кокетливо продолжала Настя, – но желаю, чтобы там непременно оказалось что-нибудь очень-очень хорошее. Например, большая настоящая любовь. Разве может быть на свете что-то лучше любви? Давай выпьем за это!

– С удовольствием.

Вновь раздался хрустальный звон. Едва парочка отставила пустые фужеры, Дама решительным шагом приблизилась к дивану и энергично толкнула своего протеже в сторону девушки.

– Ну все, хватит! – прикрикнула она. – Бери ее тепленькой!

– Спасибо тебе за добрые слова, Настя. Как хочется, чтобы они сбылись… – Художник взял в руки ее ладонь и поцеловал. – Какие у тебя красивые пальцы… – Он взял вторую руку и тоже поднес к губам. Придвинулся поближе и зарылся лицом в волосы девушки. – Ты восхитительно пахнешь, Настя. Аромат свежести и чистоты. Так, наверное, пахнут ангелы.

Дьяволица расхохоталась во весь голос.

– Ну давай, давай, шустрее! – подбадривала она своего подопечного криком, как болельщик на стадионе. – Давно уже пора ее завалить! Видишь, она сама уже из трусов выпрыгивает!

Девушка действительно сама развернулась навстречу мужчине. Ее руки страстно обвили его шею, губы нашли его рот. Комов сделал какое-то почти незаметное движение – и комната погрузилась в полумрак.

«Я не могу этого видеть! – вдруг признался себе ангел. – Не могу и не хочу! Это ужасно!»

Он уже вскочил на ноги, чтобы броситься прочь, когда услышал голос Иннокентия:

– Милая, я оставлю тебя на минуту, хорошо?

– Возвращайся скорее, – попросила девушка. Она уже полулежала на диване, на блузке были расстегнуты все пуговицы.

– Тьфу ты! – плюнула дьяволица, усевшаяся в кресле напротив, точно в зале кинотеатра. – На самом, можно сказать, интересном месте. И что же тебе так не вовремя приспичило!..

«А по-моему, весьма вовремя!» – решил про себя Апрель, устремляясь к своей подопечной. Девушка поглядела на него снизу вверх и инстинктивно прикрылась рукой, пытаясь скрыть почти обнаженную грудь.

– Опять ты тут? Как тебе не стыдно подглядывать?! Уходи!

– Я не могу уйти от тебя, Настя… Тем более сейчас.

– Слушай, ну чего тебе надо? – недовольно протянула она.

– Мне ничего не надо. А вот тебе нужно. Ты устала, выпила, и теперь тебя клонит в сон. – Ангел старался, чтобы его слова звучали как можно более убедительно.

– Да кто тебе это сказал? Я совсем не хочу спать! – возмутилась было Настя, но Апрель положил ей одну руку на плечо, а второй легонько провел по лицу сверху вниз, заставляя закрыть глаза:

– Тсс! Не говори ничего! Просто усни. Спи… Тебе сейчас приснится чудесный сон…

– Эй ты! – спохватилась Дама. – Что это ты делаешь?

Но было уже поздно – Настя поддалась влиянию своего хранителя. Сначала девушка возмущенно вздохнула, точно набрала воздуху в легкие, собираясь что-то сказать, но промолчала. Вздохнула еще раз, уже тише, потом совсем тихонько… И через несколько секунд уже действительно сладко спала, свернувшись калачиком и положив под голову одну из многочисленных диванных подушек с вышивкой, имитирующей рисунки на античных вазах. В этом-то состоянии и застал ее вернувшийся из ванной Иннокентий.

– Вот так так! – проговорил он вполголоса. – Пока меня не было, вакханка превратилась в спящую красавицу.

Но Настя не отвечала. Она дышала ровно и глубоко, и художник понял, что девушка не играет – она действительно уснула. Он пожал плечами, накрыл ее украшенным орнаментом пледом и тихо вышел в студию. Дама, кинув на Апреля уничтожающий взгляд, последовала за ним. Ангел ожидал, что она сейчас потребует от Комова, чтобы тот разбудил Настю, но, к его удивлению, этого не произошло.

– А ты не так прост, как я думал, дружище! – услышал вдруг Апрель знакомый голос.

Он обернулся. В дверях стоял Озорник, все тот же его детский товарищ, в том же облике – в тех же рваных джинсах и футболке, с той же серьгой в одном ухе и улыбкой во весть рот.

– Ты! – ахнул Апрель. – Откуда? Как ты оказался здесь?

– Да вот, выбрался ненадолго… – отвечал старый приятель. – Можешь меня поздравить – моя первая командировка на Землю закончилась благополучно. Душа моей подопечной Алины спасена, она теперь пребывает в вечном блаженстве. А мне скоро поручат охранять какую-нибудь новую душу. Но пока этого не произошло, я, воспользовавшись перерывом, попросился к тебе сюда. Должен же я как-то помочь лучшему другу!

– Не знаю, как ты сможешь мне помочь, – вздохнул Апрель. – На мой взгляд, ситуация безвыходная…

– Ну, один выход ты все-таки нашел, – усмехнулся Озорник, кивнув на спящую на диване девушку. – Остроумно…

Апрель потупился.

– Я не мог этого видеть, – признался он. – Как моя Настя… с ним… Это ужасно!

– А ты не думаешь, что сейчас говоришь не как ангел-хранитель, а как ревнивый любовник? – хитро поглядел на него Озорник.