— Что с тобой сделали? — Нил все пытался перебороть себя, всматриваясь в глаза сына. — И говори медленнее, а то мне больно от такой большой скорости.

— Я и так все время замедляю скорость мыслепередачи! — возмутился Диг. — Я стал Вардом, отец. — Он постарался успокоиться и говорить медленно.

— Нет. — Нил покачал головой. — Я знаю немало Вардов, но они никогда не производили на меня такого впечатления, хотя… — Он сейчас вспомнил, что, когда сидел возле операционной и ждал Дига, возле него остановился высокий, со светлыми волосами и лицом, закрытым полумаской человек, чтобы выяснить, кого Нил ждет. От взгляда того человека у него возникло точно такое же чувство. Он мысленно показал мальчику образ этого мужчины и спросил:

— Ты знаешь его?

— Да. — Несмотря на маску на лице, Диг сразу узнал его. — Это Советник Строггорн ван Шер. Он оперировал меня, устанавливал пси-входы. Но он ничего не делал с моей головой! Это точно.

— Думаю, здесь дело в чем-то другом, но я не смогу тебе помочь. — Нил наконец опустил глаза, стараясь больше не встречаться с Дигом взглядом. Он с горечью подумал, что у мальчика всегда был мягкий ласковый взгляд и, может быть поэтому, множество друзей. Все знали, что Диггиррен почти не выносит боли, его всегда щадили, и это сделало мальчика всеобщим любимцем. Нил со страхом подумал о том, как теперь воспримут его друзья.

Диггиррен вернулся в школу, стараясь смягчить взгляд, но очень скоро понял, что это невозможно. Целую неделю он пытался выдержать пытку изоляцией — его друзья едва не шарахались от него, а затем, сдавшись, разыскал Строггорна. Казалось, того это нисколько не удивило.

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Всегда ли будет так? — Диггиррен смотрел прямо в глаза Строггорну. И отчего это?

— Я часто думал об этом, но могу сказать тебе лишь, к какому выводу пришел. И у тебя, и у меня очень высокая скорость мыслепередачи, а для того, чтобы общаться, нам приходится все время замедлять ее. Наверное поэтому возникает такой эффект.

— Значит, теперь мне никогда от этого не избавиться? — У Дига в глазах блеснули слезы. — Как же можно с этим жить? От меня шарахаются все друзья…

— Очевидно, у тебя не будет друзей. Со временем, конечно, тебе придется общаться с людьми, но пока нужно смириться.

— Разве с этим можно смириться? — По лицу Дига потекли слезы, но Строггорн не стал успокаивать его. Он слишком хорошо знал, что это только начало и, скорее всего, пока не самая большая плата за его редкие способности.

Линган разработал для мальчика программу индивидуального обучения — все Советники решили, что незачем мучить Дига принудительным общением с людьми. С тех пор каждый день недели он проводил с одним из них. Линган обучал Дига боевым искусствам, как когда-то Креила, понимая, что ему, как Варду, придется в жизни переносить большие физические нагрузки. Эти занятия очень нравились мальчику, заменив в какой-то степени внимание друзей, и это чрезвычайно сблизило их. Строггорн учил мыслеблокировке, кроме него, никто не смог бы это сделать. Лао объяснял все подряд, отвечал на многочисленные вопросы Дига и таскал с собой в Многомерность, а Креил с помощью Машины проходил с ним курс обычного обучения. Диггиррен очень медленно стал привыкать к совершенно другой жизни.

275 год относительного времени

июнь, 2029 год абсолютного времени

Ровно через пять лет после последнего прилета Аоллы на Землю Линган от имени Совета Вардов потребовал ее возвращения для очередного генетического обследования. Его очень обеспокоило, что Аолла никак не отреагировала на известие о смерти Тины. Все знали, что она всегда относилась к Креилу как к брату, а Тина была ее единственной подругой на Земле. Полное отсутствие реакции вплоть до того, что Аолла даже не выразила соболезнования, было, по меньшей мере, странно.

С Дорна сообщили, что Аолла ван Вандерлит категорически отказывается возвращаться на Землю. Линган настаивал, понимая, что если она не вернется в положенный срок, генетическая регрессия может стать для нее слишком опасной и она, возможно, никогда больше не сможет вернуться на Землю.

Президент Дорн решал серьезную проблему. Аолла и Уш-ш-ш категорически возражали против ее возвращения на Землю. Советники не поверили Дорну, и ей самой пришлось подтвердить, что она приняла добровольное решение никогда больше не возвращаться.

Линган, вглядываясь в объемный экран, где плавно размахивало крыльями огромное существо, никак не мог поверить, что это Аолла. Земляне не могли отличить одного дорнца от другого, и им вполне могли подсунуть кого угодно. Линган помнил Аоллу еще совсем девочкой, которую он вытащил прямо из костра, где ее поджаривала Инквизиция. Теперь он решил, что ни за что на свете не позволит ей навсегда покинуть Землю, во всяком случае до того, как она сама не прилетит и не заявит об этом. Линган посылал и посылал бесконечные запросы, в конце концов пригрозив, что пожалуется Страннице, хотя той не было на Земле и вряд ли стоило рассчитывать на ее помощь.

Президент Дорн растерялся. Ему не хотелось портить отношения с Землей из-за женщины. Был собран Совет, который принял решение отправить Аоллу силой, так как добровольно она наотрез отказалась покинуть Дорн. Уш-ш-ша на время изолировали. Никто не сомневался в том, что он сделает все, чтобы не допустить отлета жены.

На сей раз Аоллу пришлось обследовать перед отлетом силой. Еще до их свадьбы было решено, что нельзя допустить ее случайной беременности, и перед каждым отправлением на Землю ей проводили генетическое обследование. Она сопротивлялась, крича, что вполне согласна родить Уш-ш-шу ребенка и не позволит никому вмешиваться в свою личную жизнь. Первый раз за все время пребывания на Дорне пришлось связать ее для обследования. В отличие от предыдущих обследований удалось обнаружить и изъять оплодотворенную клетку. Президент решил, что строго накажет Уш-ш-ша за это, нисколько не сомневаясь, что если дело дойдет до родов — Аолла умрет и придется отвечать перед Землей.

Ее буквально впихнули в камеру перехода, заблокировав вход. Аолла в полете разгонялась и с силой ударялась о перегородку, и Президент испугался, что она покалечится раньше, чем начнется регрессия. Дорн приказал изменить число измерений в камере на три, чтобы вынудить ее начать процесс. Аолла, задыхаясь, с трудом добралась до ванны. Параметры в камере быстро менялись, и она поняла, что если сейчас же не начнет изменяться — погибнет в совершенно несоответствующих дорнскому телу условиях. На этот раз регрессия заняла больше двадцати дней. На Земле держали наготове операционную. У землян не осталось никаких сомнений в том, что с Аоллой не все в порядке.

* * *

Линган и Лао прямо-таки выхватили Аоллу из гиперпространственного окна. Она была в человеческом облике, и сначала им показалось, что все нормально, только ее руки были в подживших рубцах. Но когда Аолла безумно уставилась на них, явно не узнавая, им стало страшно. Линган вошел в ее мозг, пытаясь понять, что произошло, но она мыслила в совершенно нечеловеческих образах, и он ничего не понял. Внезапно все прекратилось. Аолла осмысленно посмотрела на Лингана и улыбнулась.