Чхве прокатила кресло мимо людей в масках и желтых одеждах, мимо ужасного ягнятника, затем уперлась в преграду из подушек в десяти шагах от нижней ступеньки трона и заблокировала колеса. Доминго не мог толком разглядеть ее лицо, поскольку она уселась на колени чуть позади и сбоку от него, но то, что полковник заметил краем глаза, не обещало, что он уйдет отсюда живым, — Чхве выглядела не грозной, а скорее удовлетворенной. Один из придворных в белой одежде, сопровождавших их по дороге к трону, выкрикнул что-то на непорочновском, и императрица чуть наклонила голову.

— Вас представили, во-первых, как барона Кокспара, во-вторых, как гостя Отеана и, в-третьих, как полковника Багряной империи, — перевела Чхве, опустив взгляд на плиточный пол перед своей подушкой.

— Хорошо, ответь каким-нибудь вежливым приветствием, которое она ожидает от меня, — сказал он, почти не разжимая губ.

— Обращайтесь прямо ко мне, барон Хьортт, — произнесла императрица на высоком азгаротийском. — Возможно, в вашей провинции допустимо, чтобы слуги говорили от имени своих хозяев, но в Отеане так не принято. Кроме того, наше близкое соседство не требует посредников.

— Вы оказываете честь мне и моей стране, так бегло говоря на нашем языке, еще раз доказывая, что души наших народов неразрывно связаны.

Доминго поклонился так низко, как только мог, не рискуя вывалиться из кресла. В его родной провинции императрицу Рюки ненавидели едва ли не сильней, чем всех прочих злодеев со времен Кобальтовой Софии... а после недавних событий, возможно, сильней. Вторжение непорочновской армии и захват вольного города Линкенштерн — это только последнее из множества организованных Рюки нападений на империю и верные ей провинции, но столь откровенная наглость пробудила небывалый гнев в сердцах азгаротийцев. Между тем в Отеане все, от императрицы до дикорожденных солдат, похоже, бойко говорят на азгаротийском или хотя бы на багряноимперском...

— Я сожалею, что не приехал сюда раньше, ваше изящество, но безмерно рад, что мы наконец-то встретились.

Пока Доминго говорил, единорог поднялся на ноги, зевнул зубастой пастью и спустился на одну ступеньку лестницы перед троном. Затем снова сел и уставился на полковника. С такого близкого расстояния было хорошо видно, что зубы его так же остры, как и рог.

— Должна сказать, барон Хьортт, что я не терплю обмана, даже в форме лести, — ответила императрица. — Мне известно, что ложь и вероломство настолько укоренились в вас, имперцах, что вы порой используете их, даже сами того не желая. Я великодушно приняла это во внимание и приказала моему демону не нападать на вас, пока вы не солжете трижды. Это была первая ложь, но я уверена, что каждый воспитанный человек в состоянии обойтись без второй и только враги Отеана не погнушались бы третьей.

— О, я понял вас, ваше изящество, — произнес Доминго и едва не рассыпался в извинениях, но сумел сдержаться — это тоже могли посчитать ложью, поскольку на самом деле он лишь пожалел, что выставил себя на посмешище, обратившись к правительнице Непорочных островов с бесполезной лестью... А ведь у нее есть чувствительный ко лжи демон с огромной пастью, обращенной сейчас прямо на него и на Чхве.

— Прекрасно, — сказала императрица. — В таком случае вы можете подтвердить полезность вашей провинции для Отеана, поскольку у меня есть несколько вопросов, на которые, возможно, вы способны ответить.

— Надеюсь, мои ответы удовлетворят вас, — проговорил Доминго, не сводя глаз с так называемого единорога.

— Как показали допросы многих кобальтовых офицеров, они считают, что это вы командовали Пятнадцатым полком в битве у Языка Жаворонка. Они считают, что вы вступили в сговор с Вороненой Цепью и принесли в жертву тысячи солдат, открыв новые Врата прямо на поле боя. Они также считают, что этот ритуал вызвал бурю в море Призраков и возвращение Джекс-Тота. — Императрица передвинулась чуть вперед на троне. — Ответьте мне, барон Хьортт, правда ли это?

— Я... думаю, что правда, — сказал Доминго и поспешно добавил: — Не считая предположения о том, что Затонувшее королевство вернулось. В остальном я уверен и считаю, что именно для этого Цепь задумала ритуал. Но единственную весть о возвращении Джекс-Тота мы получили от вас, ваше изящество, когда вы написали командующему Кобальтовым отрядом о монстрах, осаждающих острова.

— Джекс-Тот в самом деле вернулся, — подтвердила императрица с такой беспечностью, словно речь шла о сезонных миграциях скворцов. — Но существование монстров еще нужно доказать. Эта досадная, но необходимая для возвращения хвабунской предательницы ложь основана на сотнях пророчеств, известных не только на островах, но и по всей Звезде. Многие верят, что поднявшееся из глубин Затонувшее королевство принесет в мир гибельное зло, так что мы просто обратили к своей пользе эти страхи. А теперь имперский флот из Диадемы, поднявший черные цепистские флаги, просит убежища в Отеане под тем же самым предлогом, который мы использовали против Кобальтового отряда, — якобы армия демонов задумала напасть на Звезду и все смертные должны сплотиться, чтобы противостоять бедствию.

Доминго выжидающе молчал, императрица тоже, и, поскольку никакого определенного вопроса не последовало, он осведомился:

— Они действительно нападут?

— Именно это я и хочу выяснить, — произнесла императрица раздраженно, словно Доминго мешал ей. — Мне известно, что имперский флот прошел мимо наших кораблей к Джекс-Тоту, а на обратном пути признал свою вину и попросил свободного прохода в Отеан. И теперь я хочу знать, правдивы ли утверждения цепистов, или Багряная империя просто хитрит, чтобы подобраться к Отеану. Это часть вашего плана против меня?

— Моего плана? Нет у меня никакого плана!

Как только эти слова слетели с губ Доминго, он понял, что допустил ошибку. Монстр у подножия лестницы снова поднялся на ноги, блестя бледной чешуей, прошел по плиточному полу и уселся перед креслом. Сказанного не воротишь, но Доминго решил, что еще сможет перехитрить императрицу и ее демона.

— Я хотел сказать, что не был осведомлен о планах Вороненой Цепи. Я слишком поздно понял, чего она добивалась в битве у Языка Жаворонка, а потом застрял у кобальтовых и с тех пор знал о замыслах цепистов еще меньше. До меня доходили слухи о том, что багряная королева пала и Черная Папесса захватила власть в Диадеме, — и то, что имперский флот плывет под черными парусами, подтверждает это, не так ли? Если кто-то действительно пытается обмануть вас и ваш народ, то это, вероятно, Вороненая Цепь... Раз уж у вас есть этот проклятый демон, то почему бы вам не отозвать его от меня и не натравить на кого-нибудь, кто знает больше?

Императрица молча посмотрела на Доминго и на своего монстра, а затем фыркнула:

— Я не вижу смысла в том, чтобы позволить хотя бы одному чужаку ступить на землю Отеана, будь то имперец, или цепист, или тот и другой сразу. — Императрица раздулась в своем гнезде из белых одежд, словно распустивший перья какаду. — Если цеписты лгут, то мы попадем в ловушку, подпустив их к нашим берегам. Если же говорят правду, то мы, пойдя им навстречу, навлечем на себя гнев той неизвестной силы, которую они настроили против себя на Джекс-Тоте. Это духовный закон, истина, которой мы верны с Века Чудес: не призывай то, что ты не в силах усмирить, и не становись на дороге у мстительных демонов. А посему я отказываю имперцам в убежище; прогоните их немедленно, пока те, кто их преследует, не пришли к нам.