— Ого!

— Ага, — уныло говорит она.

— Ну и в чем проблема?

— Мне кажется, я вижу в нем Кира, а когда я вижу различия между ними, то раздражаюсь.

— Кир — твой незакрытый гештальт. Пока ты не отпустишь его, так и будешь постоянно сравнивать его со всеми и продолжать хранить в себе тот образ парня, которого уже давно не существует.

— Да, я в курсе, но ничего не могу поделать с собой, — мученически говорит она.

— Я думаю, пока ты не закроешь страницу с Киром, то не сможешь двигаться дальше, только больше запутаешься.

— Наверное.

— Так и будет. Что ты чувствуешь к Данилу?

— Меня необъяснимо тянет к нему. Со мной впервые такое. Я имею в виду, как можно одновременно хотеть человека, который тебе неприятен?

— Противоположности притягиваются, — пропела я.

— Ой! Даже думать не хочу! Расскажи мне лучше, как вы расстались с Андреем?

Я задумываюсь. Все это время я гоняла воспоминания о нашей последней встрече. Тихо проплакав всю ночь после гонки, я решила навсегда похоронить в себе все чувства к нему, которые разрывали сердце и душу.

— Тяжело, — сказала я, наконец.

— Москва отвлечет тебя. Со временем станет легче.

— Наверное. Ладно. Давай спать.

Саша отвернулась на другой бок, а я закрыла глаза.

— Я так хочу тебя, — говорит Андрей с запинкой.

Но мне слышаться совсем другие слова. Может быть, мне так хочется думать, но я чувствую, будто бы он говорит, что любит меня. И сама отвечаю несмело, боясь сказать «люблю».

— И я тебя, — шепчу я. — Всегда.

Желание к Андрею никуда не пропало. Стоило только вспомнить, как он ко мне прикасался, как я вспыхиваю и мучаюсь от неуемного жара между ног. Я действительно хочу его всегда. Интересно, к кому-нибудь другому я буду что-то подобное испытывать?

То, с каким нежным безумием целовал Андрей, откликалось во мне болью в сердце и дрожью в теле. Только в его руках я плавилась и сгорала одновременно.

Резко распахнула глаза и слезы, которые жгли глаза, скатываются на подушку. Я не пытаюсь их стереть, просто пялюсь в потолок и жду непонятно чего. Только это мне и остается. Ждать, когда боль утихнет и станет легче дышать. Когда-то же должно это произойти.

Папа забирает меня с утра пораньше и везет в аэропорт. Он отвлекает меня веселыми разговорами, и я натянуто улыбаюсь его шуткам. С мамой мы попрощались вчера. Она не сможет приехать в аэропорт из-за работы, мне так даже легче. Хотя мама заверила меня, что у нее все хорошо, и она прекрасно живет после развода, что-то не давало мне покоя, но я никак не могла понять, что это было.

Девчонки приехали, когда мы прошли регистрацию. Мы все время до отлеты обнимались и рыдали. Что-то говоря друг другу, чего я не запомнила, потому что постоянно смотрела по сторонам. В глубине души я знала, что Андрей не приедет меня провожать, но так хотелось еще разок его увидеть и почувствовать себя в его объятиях.

— Ты уверена, что хочешь уезжать? — спрашивает Стеша, когда я собираюсь уходить. Папа уже нервничает, ожидая, пока я попрощаюсь с девчонками.

— Уверена, — кивнула я головой.

Стеша грустно улыбается и кивает в ответ. В последний раз крепко обняв девчонок и бросив взгляд в зал, я разочарованно вздыхаю, разворачиваюсь и ухожу. На сердце тяжело, и я не прекращаю говорить себе весь полет, что все будет хорошо.

Папа говорит, что я не замечу, как пролетит год и смогу снова увидеть девчонок. Я согласно киваю, но это ведь не то. Обнадеживает только то, что со мной будет Оля.

Мы идем с папой по аэропорту уже в Москве. Он что-то бурчит про то, что я набрала кучу ненужных вещей, а я говорю, что там все самое необходимое. Улыбаюсь, вспоминая, что недавно также говорила и Андрею. Черт! Опять слезы на глазах. Я быстро моргаю, чтобы они не пролились. Не хочу плакать. Не хочу страдать. Что я там говорила Саше про перелистывание страниц с прошлым? Надо время от времени пользоваться своими советами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Петя! — к нам спешит какая-то женщина и улыбается во весь рот, увидев папу.

— Ты ее знаешь? — спрашиваю я у отца. Тот бледнеет и кивает, а мне непонятна его реакция.

Женщина в это время подбегает к моему отцу и крепко обнимает его. Я же ошарашенно наблюдаю за всем этим, оставаясь немного в стороне от папы, потому что эта женщина оттеснила меня.

— Света, я же просил тебя! — раздражается отец и виновато смотрит на меня. Я морщусь. Дебильное имя. И женщина мгновенно раздражает меня одним своим присутствием.

— Ну, дорогой, Женечка очень хотел тебя увидеть. Я просто не могла ему отказать.

— Где он? — резко спрашивает папа.

А я вообще ничего не понимаю, продолжая молча наблюдать.

— Они с няней немного отстали от меня. Я так спешила к тебе, — слащаво говорит она, а мне хочется блевануть. Она оборачивается и радостно восклицает:

— О! Вот и они.

В этот момент маленький мальчик, увидев моего отца, бежит к нему на встречу и кричит:

— Папа! Ты приехал ко мне!

Пиздец!

У меня просто нет слов. То есть у моего отца есть еще и сын, которому на вид 3–4 года? Как это вообще можно уложить в голове? Я смотрю на отца, который обнимает этого мальчика, и слова не могу выдавить.

Меня сейчас реально стошнит. Голова кружится, в ушах гул. Я подрываюсь с места, кидая все чемоданы и бегу в туалет. Там я оставляю все, что успела съесть в самолете. Прополоскав рот, я смотрю на себя в зеркало и приказываю отражению, взять себя в руки.

Нужно выйти из туалета и спокойно поговорить с отцом. Он должен мне все объяснить.

— Все будет хорошо, — говорю я себе в тысячный раз и понимаю, что нихрена хорошего меня не ждет.

Анна

— Понимаешь, мы со Светой были знакомы еще до твоей мамы, — начинает папа.

Мы сидим в каком-то кафе, куда меня привез отец, чтобы поговорить. Я внимательно его слушаю. Какое-то странное оцепенение нашло на меня. Я сижу не в силах что-то проглотить, пью воду и смотрю на папу, который то и дело запинается и прерывается, чтобы стереть пот со лба. В глаза он мне не смотрит. И это так странно. Папа всегда учил меня жить по совести, говорить всегда правду, какой бы она ни была, и уметь отвечать за свои слова и поступки.