Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джонсон сунул ему в руку купюру и знаком попросил отойти. Элизабет вздохнула с облегчением.
- Я жду объяснений, сэр, - сказала она. Притворное безразличие молодого детектива ее сердило. - Не вынуждайте меня спускаться с вами во двор.
Он резко повернулся и сверкнул на нее своими янтарными глазами.
- Мои оправдания будут кратки, Лисбет. Поверьте, я совершенно не лицемерил, когда мы были вместе, - ни минуты! Я работаю на отца, а он в работе человек требовательный и жесткий. Вот уже год я разыскиваю девушек, которые подходят под описание Элизабет Дюкен, собираю информацию о них. Вы подошли по всем критериям, а также имелось сходство с фотографией, которая была сделана, когда вам было пять лет, ее нам отправил ваш дед. Я неплохо рисую и постарался представить, как вы могли бы выглядеть через десять лет.
- В таком случае к чему столько предосторожностей? Вы могли бы прямо спросить у меня, та ли я, кого вы ищете, или нет!
- Я считаю, это было бы слишком жестоко. К тому же мне было приказано действовать деликатно. У вас могла быть амнезия, или же вы по какой-то причине могли скрывать правду о себе. Признайте, вы избегали прямых ответов, когда я вас спрашивал! Почему?
Смутившись, Элизабет пожала плечами. По ее мнению, рассказывать о личных переживаниях у нее просто не было времени - так немногочисленны и коротки были их встречи в парке.
- Лифт поднимается! Наверное, вызвали с верхнего этажа. - Ей пришлось повысить голос, поскольку механизм с грохотом остановился на их же площадке.
- Не меняйте тему разговора! - возмутился Джонсон. - Или вы забыли, что я сказал позавчера? Я честно признался, что был бы рад узнать о вас больше. Всем сердцем, Лисбет, я надеялся, что вы не та Элизабет, не внучка француза по имени Гуго Ларош. Я молил Бога, прощаясь с вами, послать мне доказательства обратного. Поэтому-то я и пришел сегодня, несмотря на отцовские запреты и стенания матери и сестер!
- Не понимаю, о чем вы, - пробормотала девушка.
- Хватит притворяться и вам тоже, моя очаровательная Лисбет! Я влюбился и думать не хотел о вашем отъезде, как мне казалось, неизбежном. Невыносима была мысль, что вы уплывете за океан и будете жить вдали от меня, в замке своего дедушки.
Элизабет охватило сладостное волнение. Голос Фреда Джонсона дрожал, его искренность не вызывала сомнений. Ей вдруг стало все равно, что будет дальше, раз он боится ее потерять!
- Как можно вам верить? - спросила она. - С некоторых пор я не могу называть Мейбл и Эдварда ма и ла, как привыкла, и для меня вы Ричард, а не Фред. Скажите, зачем это фальшивое имя?
- Мистер Ларош начал терять терпение, и отец решил вести поиски наконец и в высшем обществе. Я выбрал эту фамилию, потому что Стентоны - известное нью-йоркское семейство, некогда очень богатое, но теперь их немногочисленные потомки перебрались в Чикаго. Для начала я завел знакомство с Мэтью Вулвортом - чтобы получить доступ в светские салоны Нью-Йорка. Я действительно дипломированный архитектор, но по сей день так и не заполучил ни одного интересного контракта как специалист этого профиля.
- Столько вранья… - вздохнула Элизабет. - Даже если все, что вы говорите сейчас, правда, я очень рассержена на вас и разочарована.
- Мне только непонятно, как вы узнали, кто я на самом деле?
- Провидению было угодно, чтобы я повстречалась с Леа Рамбер, там же, на катке. У ее маленькой дочки Миранды на шее был мамин медальон. Леа вас ведь уже знала.
- Значит, так было предрешено, - пробормотал детектив. - Лисбет, прошу, приходите завтра утром в Сентрал-парк! Хочу заслужить ваше прощение, лучше вас узнать. Да, мне еще тяжелее будет перенести ваш отъезд, но хотя бы эта встреча. Приходите!
- Нет, завтра я не могу. Меня пригласила на обед Леа, - отвечала девушка. - Я познакомлюсь с Батистом Рамбером, другом отца. Это для меня очень важно. Во Францию я уеду при первой же возможности, поэтому лучше будет нам попрощаться сейчас.
Элизабет сдержала вздох. Она опустила голову, чтобы не видеть глаз Фреда Джонсона, в которых она ясно читала, при всей своей неопытности, пламенное чувство. Внезапно он привлек ее к себе, мягко, но настойчиво. Его губы, теплые, умелые, страстные, подарили девушке ее первый поцелуй.
- Это лучшее доказательство чувств, которые я к вам испытываю, - прерывисто дыша, шепнул он ей на ухо.
Он ждал пощечины, строгой отповеди, стремительного бегства. Откуда ему было знать, что Лисбет унаследовала темперамент матери, прекрасной Катрин, натуры мятежной и чувственной?
- И это все? - последовал язвительный вопрос.
Приоткрыв губы, с соблазнительно вздымающейся грудью, Элизабет вызывающе смотрела на него, опьяненная неизведанным прежде наслаждением. Это было чудесно - и его объятия, и ощущение его рук на талии, и поцелуй, пробудивший в ней нечто такое, чему она еще не знала названия.
- Лисбет, чего вы добиваетесь? - спросил он, явно озадаченный.
Такая дерзкая и такая красивая… Он подумал, что ей суждено стать женщиной неотразимой, с неповторимым шармом. Но еще больше он изумился, когда она повисла у него на шее и поцеловала с инстинктивным умением и страстью.
- Я буду часто вас вспоминать, Ричард, и для меня вы навсегда останетесь Ричардом Стентоном, моим наставником с катка. И, оказавшись за океаном, я сумею вас забыть. Прощайте!
Элизабет оставила его недоумевающим, влюбленным как никогда прежде. Он проводил ее взглядом, проклиная судьбу, которая привела его к такой чаровнице с тем, чтобы так скоро ее отнять.
В квартире Элизабет уже поджидала обиженная Бонни, но девушка, прошествовав мимо, направилась в свою спальню. Гувернантка побежала следом.
- Бонни, я хочу побыть в тишине и покое! Займись гостями!
- Мистер Вулворт сделает это лучше меня, горе вы мое, - отозвалась добрая женщина. - Я удержала его, когда он пошел за вами следом, за вами и этим парнем, Стентоном или Джонсоном - не важно. Он дурно с вами обошелся. Вы, наверное, очень расстроены.
- Не из-за него, Бонни, - вздохнула Элизабет, пропуская ее в комнату и закрывая дверь. - Полагаю, тебе не терпится прочитать мне мораль?
- Госпожа была
