Так, значит, банковская деятельность – это мошенничество? Пожалуй, что-то вроде этого. Строго говоря, мошенник старается убедить жертву в том, что не соответствует действительности. Банковское дело включает в себя убеждение вкладчиков в чем-то, что может быть истиной или ложью в зависимости от того, сколько еще людей верит в это. Если достаточное количество вкладчиков считают, что их банк СПОСОБЕН вернуть им деньги по первому требованию, он действительно будет в состоянии сделать это. А вот если они перестанут верить – то не сможет[101].

Поскольку механизм функционирования банков включает в себя своего рода мошенничество, некоторые люди настаивают на «ограниченной банковской деятельности»: по их мнению, банки всегда должны располагать достаточным объемом наличности, чтобы иметь возможность вернуть деньги всем вкладчикам одновременно. Но если задуматься, мошенничество представляет собой смысл банковской деятельности – создание большего количества денег, чем есть на самом деле, с помощью манипулирования тем, что, хотя мы все хотим гибкости или ликвидности, обеспечиваемых наличными средствами, нам не нужно это всем и сразу.

Обратная сторона способности банков создавать новые деньги (то есть кредитовать) – это нестабильность, то есть риск столкнуться с массовым изъятием. Дополнительная трудность заключается в том, что стоит лишь в каком-то банке начаться массовому изъятию, как оно, становясь заразным, тут же перекидывается на другие банки.

Это связано не только с тем, что люди становятся слишком мнительными и начинают подозревать все банки, потому что они… ну, банки. Это связано также с тем, что банки заимствуют средства друг у друга на рынке межбанковского кредитования и все чаще покупают и продают финансовые продукты друг друга (о чем я подробнее расскажу ниже). Выходит, доверием вкладчиков необходимо управлять на уровне всей банковской системы, а не на уровне отдельных банков.

Классическим решением проблемы доверия является наличие центрального банка, способного печатать деньги по своему желанию, используя монополию в выдаче банкнот (и монет), и одалживать их без ограничения банку, у которого возникли проблемы с доверием. Однако это трюк работает только потому, что проблема доверия – это проблема денежных потоков или того, что называется кризисом ликвидности.

Банк, столкнувшийся со сложностями, владеет активами (кредитами, которые он выдал, купленными им облигациями и прочим), ценность которых превышает его обязательства (депозиты, выпущенные облигации, займы у другого банка). Однако он не может сразу продать эти активы и выполнить все свои обязательства.

Если у банка случается кризис платежеспособности, когда общая стоимость его обязательств превышает его активы, то никакая сумма кредита центрального банка не решит эту проблему. В таком случае банк либо будет признан банкротом, либо потребует государственной санации, которая происходит, когда правительство вводит новый капитал в попавший в беду банк (как случилось с Northern Rock и Icesave). Государственная санация банков стала особенно заметной после кризиса 2008 года, хотя на самом деле эта практика существовала на протяжении всей истории капитализма.

Страна также может укрепить доверие к своим банкам через систему страхования вкладов, а также с помощью центрального банка. В соответствии с этой схемой страхования правительство берет на себя обязательство компенсировать вклады всем вкладчикам до определенной суммы (например, 100 тысяч евро в странах еврозоны на данный момент), если их банки будут не в состоянии вернуть деньги. С такой гарантией вкладчики могут не паниковать и не пытаться забраться свои средства при малейшем снижении уверенности в банках. Это значительно уменьшает вероятность массового изъятия.

Другой метод управления доверием к банковской системе – ограничение способности банков идти на риск, известное как пруденциальное регулирование. Одной из важных мер пруденциального регулирования считается коэффициент достаточности капитала. Он ограничивает сумму, на которую банк может выдавать кредиты (и, следовательно, обязательства, создаваемые в форме депозитов) до определенной величины, кратной его собственному капиталу (то есть деньгам, предоставленным владельцами банка или акционерами). Данная практика известна как регулирование доли заемного капитала, так как она определяет, в какой мере вы можете наращивать первоначальный капитал за счет привлечения заемного. Еще одна типичная мера пруденциального регулирования – это регулирование ликвидности, то есть требование, чтобы каждый банк имел не менее определенной доли своих средств в виде наличных или высоколиквидных активов (которые могут быть быстро проданы), например государственных облигаций.

К середине XX века передовые развитые страны получили довольно хорошо функционирующую финансовую систему, которая способствовала становлению золотого века капитализма. В ее центре находился банковский сектор – мы его только что обсудили. Другими ключевыми элементами были фондовый рынок и рынок облигаций, который можно разделить на рынок государственных и корпоративных облигаций.

Фондовые рынки давали компаниям возможность получать больше денег, позволяя им продавать свои акции инвесторам, которых они лично не знали, – или, если хотите, анонимным инвесторам (по этой причине в некоторых странах компании с ограниченной ответственностью называются анонимными обществами, как, например, Sociedad Anonima в Испании).

Когда компания впервые продает свои акции посторонним субъектам и превращается из частной компании (чьи акции не продаются широкой публике) в публичное акционерное общество (чьи акции продаются), этот процесс называется первичным публичным предложением (или IPO). Вы, возможно, слышали этот термин в отношении таких технических гигантов, как Google и Facebook, когда они выходили на открытый рынок в 2004-м и 2012 году соответственно. Иногда компании, уже считающиеся публичными, выпускают новые акции для привлечения дополнительных денег.