– А как тогда объяснить вырезанное на спине Красавчика послание? – спросил Крыса.

– Ты своими глазами видел это, Начальник? – уставившись тяжелым взглядом на того, проговорил Капитан.

Крыса опустил нос:

– Нет…

– Вот и заткнись.

Крыса огорченно вздохнул и больше ничего не говорил.

Десять Кулаков встряхивал опухшую после ударов кисть со свезенными костяшками. Рыжий задумчиво покачивался на табурете возле окна. Щенка здесь не было.

– Чарли жив? – с порога негромко спросил Жан-Антуан.

Капитан и Десять Кулаков глянули на него, и оба неуверенно покачали головами.

– Это как сказать. Я десять лет работал на рыболовной шхуне вместе с отцом, – угрюмо уставившись в пол, заговорил Капитан. – Всякое случалось в плаваньях. Переломы, размозжения, резаные раны. Иногда казалось, что тот или иной парень не выживет, а он, сукин сын, шел на поправку. Другие помирали от меньших травм. Тут все зависит от воли человека к жизни.

– Тогда мсье Чарли нужно в больницу. Вы отправили Щенка за врачом?

– За врачом? – скривился Капитан. – Нет у нас врача. Да и времени. Чарли едва ли дотянет до завтра.

– Как? Но вы же сказали…

– Я сказал, что Том хорошенько поработал над ним, – повысив голос, перебил Капитан, твердо вперившись взглядом в побитого юношу. – Если Чарли переживет эту ночь, значит, со временем выздоровеет. А если нет, то отдаст Богу душу, хоть в больнице, хоть здесь.

Крыса и Рыжий переглянулись. Наступило молчание. Капитан продолжал грозно смотреть на Жана-Антуана, но после сегодняшнего происшествия юноше было на это плевать.

– Ты мне другое расскажи, Вычура. Что вы все делали в заброшенном складе? – спросил Капитан. – Им давно уже никто не пользуется.

– Вы сказали забить щели, вот я и искал, откуда дует. Сквозняк тянул от стены, а в стене оказался потайной ход, – наскоро выпалил Жан-Антуан. – А Чарли искал там своего ромового человечка.

Капитан понятливо промычал и покивал.

– Опять значит, ромовый человечек. Ясно.

– А что там за странное место? – спросил Жан-Антуан, обведя всех внимательным взглядом.

– Просто бывший склад, – самозабвенно глядя на окровавленную тряпку, прижатую к животу Чарли, ответил Питер. – Хорошие товары там хранились. Одно время мы пробирались туда, пока хозяин склада не решил, что в нем завелся призрак после того, как усилил охрану, а товары продолжали пропадать. Склад закрылся, ну и нам там больше нечего было делать.

– А мсье Чарли раньше знал об этом складе?

– Ну конечно, Джон, что за расспросы? – вскинулся Капитан.

– Нет, ничего, меня просто удивил факт существования потайного хода.

– Хм, Вычура он и есть вычура… – отворачиваясь, пробормотал Капитан.

Жана-Антуана обидели слова бритоголового, но юноша не стал дерзить и лезть в разборки. Он видел, что по-своему Капитан тоже переживает из-за Чарли. Значит где-то в Капитане все еще жил тот человек, который провожал тоскливым взглядом миссис Келли.

– Давайте обсудим кое-что поважнее, – сказал Десять Кулаков, почему-то посмотрев на Жана-Антуана. – Как Том попал в дом?

– Оно понятно, как, – закивал самому себе Питер Тид. – Сначала кто-то из них следил за нашим домом, чтобы узнать, здесь ли поселился Чарли, потом выждали подходящий случай, когда мы ушли.

– Надо его проучить, чтоб неповадно было! – повозив языком за щекой, сказал Капитан. – Иначе пришибут кого-то еще из его многочисленных родственничков, а он снова припрется сюда отыгрываться.

Все закивали.

– Дело говоришь!

– И вообще! Хочу я вам сказать, братцы, Чарли допустил только одну ошибку, – продолжил Капитан, и все настороженно смолкли. – Нужно было ему прикончить Красавчика и Тома в ту ночь, когда он обчистил их и раздал все нам. Оставить их после этого в живых мог только Чарли…

– Почему вы так говорите? – поспешно спросил Жан-Антуан. – Почему только он мог?

Недовольно косонув на перебившего его Вычуру, Капитан ответил:

– Чарли человек храбрый, иногда до безумства отважный, но много болтает о себе для пущего устрашения. В драке он хорош. Изобретателен, хитрый лис! Но убивать не умеет. Может даже боится смертей.

– Это почему же? – удивился Питер. – Говорят, он много кого замочил, пока путешествовал по Европе, да простит Господь его душу.

– Кто говорит, Питер? – устало спросил Капитан.

Тид открыл рот, чтобы быстро ответить, но не нашелся, что сказать.

Вечерело.

Дом постепенно наполнялся мучительными стонами. В предсмертном бреду Чарли иногда бормотал какие-то мольбы. Просил достать кого-то из воды. Плакал. Его сломленный голос пугающе отдавался на первом этаже.

Не все выдерживали это время стойко. Жан-Антуан, Десять Кулаков, Рыжий и Крыса не находили себе места, бесцельно бродя внизу и поглядывая на лестницу, всякий раз, как из кубрика раздавался крик. Пару раз Тид спускался за водой, чтобы если не дать попить разбойнику, так хотя бы смочить ему губы. Временами Чарли затихал. В такие минуты все сначала успокаивались, потом падали духом, понимая, что Чарли мог вообще больше никогда не заговорить.

Десять Кулаков зажигал свечи с потусторонним, ритуальным видом, медленно и молча переходя от одной к другой. Холодное, словно покрывшееся инеем помещение, озарилось колышущимся светом, теряющимся в темных углах.

Чарли завыл в ужасном мучении вновь. Это никак не мог быть крик истерзанного тела. На такой крик была способна только стенающая душа.

– Она не сгорела! Не сгорела, я видел! Видел! Не говори, что я не видел! Она не утонула! – отчаянно доказывая себе или кому-то, кричал Чарли в сбивающемся лихорадочном темпе. – Почему же тогда она не вернется ко мне? Кто? Кто ее прячет?

А потом он снова начал плакать, сипло всхлипывая и задыхаясь, не то от слез, не то от подступающего конца. И его рыдания перешли в мольбы о смерти.

Сидя за пустым столом и придерживая ноющие ребра, Жан-Антуан наблюдал за всем словно со стороны. Происходящее вокруг как никогда казалось ему чуждым, словно он заглянул в окно, проходя мимо дома на Собачьем острове. Это была жизнь другого человека, возможно Вычуры. Джона. Кудряша… Но никак не жизнь Жана-Антуана Ревельера.

Как когда-то на охоте, стоя под деревом в ожидании зайца, юноша задавался вопросом, что он здесь делает, находя в ответ множество причин, участвовать в собственной жизни, так и теперь он спрашивал себя, его ли это жизнь, или это жизнь банды Лихих Малых? Опасная, порой веселая, порой тяжелая и мрачная. Это была чужая жизнь. В таком случае, были ли у него иные причины жить жизнью Вычуры, попадать в жесточайшие драки, слышать крики умирающего Чарли, кроме надежды обратить на себя внимание Эйлин? Ах, Эйлин. Прекраснейшее создание! Конечно, у юноши были другие причины.