— Ага, — кивнул Твердохлебов. — Только пока никак не соображу, почему все так сволочно устроено: за ошибки и подлость одних отвечают и платят жизнью совсем другие.

— Петя, возмездие умеет ждать, — назидательно произнес Злобин. — Филя в этом уже убедился. Через пять минут дойдет очередь до Гарика Яновского.

Твердохлебов в зеркальце посмотрел на Злобина. Глаза у рубоповца были грустные.

— Не скажи, Андрей Ильич! Филя — сявка мелкая, таких сажают по счету раз. А если бы этот жлоб Яновский хапнул денег побольше и прошел бы в областную думу, хрен нам сейчас дали бы его повязать! Попомни мое слово, еще всплывет, что он в местное отделение «НДР» входит. Так что готовься к неприятностям по партийной линии.

Твердохлебов зашелся нервным смехом. Злобин встрепенулся, сел и приготовился вступить в спор, но осекся, увидев идущего к машине Карасика.

Приняв в себя могучее тело Карасика, машина плавно закачалась на рессорах. Он устроился за рулем, правую руку положил на рычаг коробки скоростей.

— Как обстановка? — Твердохлебов сразу же стал серьезным.

— Объект в адресе, можно начинать, — коротко ответил Карасик.

— Ты его видел?

Карасика послали понаблюдать за окнами квартиры Яновского с чердака дома напротив. Заодно на правах старшего группы подготовить захват объекта.

— Сначала Алка Бесконечная в окнах мелькала. В полном неглиже, между прочим, завтрак готовила. А потом разок мелькнул Гарик. В сортир сбегал и опять в кровать завалился.

— Живут же люди! — с завистью вздохнул Твердохлебов. — Мы сутки на ногах, а ему голая баба кофе в постель подает. Нет, пора этот кайф обломать. Людей расставил? — Он опять перешел на деловой тон.

— Да. Один с крыши — на балкон, остальные через дверь. Ждут сигнала. — Карасик нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю.

— Так, предупредил, чтобы стволы не доставали? Мне на сегодня трупов хватит.

— Обижаете, Петр Иванович. — Карасик сунул руку под куртку, достал миниатюрный бинокль. Открыл бардачок, положил в него бинокль, но руку убирать не спешил. — Что из спецнабора взять?

— Андрей Ильич, — Твердохлебов повернулся, — а что прокуратура думает по поводу героина в квартире у гражданина Яновского?

— Ты ему еще гранату подбрось! — задохнулся от такой наглости Злобин.

— Хозяин — барин. — Твердохлебов шлепнул по руке Карасика. — Мы же для пользы дела… А вдруг отмажут Гарика по мошенничеству? Мы его сразу же по другому эпизоду и вновь открывшимся обстоятельствам за жабры и подхватим.

— Сейчас Стрельцов с убэповцами у офиса Гарика сидят, начнут вместе с нами. Гарик так с недвижимостью наколбасил, что в УБЭП уже все сейфы вспухли от компры. Расслабься, Гарику и без тебя срок идет.

— А героиныч лучше любой бумажки, — не сдался Твердохлебов.

— Уймись ты! С ним Алка в хате, на нее все стрелки и переведут. Неужели не ясно?

— Ошибку понял, вину осознал, больше не повторится! — Твердохлебов подмигнул насупившемуся Злобину. Повернулся, указал рукой вперед. — Карась, прямо по шоссе, скорость сто, ма-арш!

Машина так резко рванула с места, что Злобина вдавило в сиденье.

* * *

Гарик Яновский чесал заросший густой порослью живот и медленно сатанел. Алла, коза безмозглая, как назло, тянула с завтраком. Внутренности распирало от скопившихся газов, выпитое вчера жгло желудок и мерзким желчным вкусом стояло во рту. От яркого солнца висок буравила боль — первый признак начинающейся мигрени. Но в глубине души Гарик отдавал себе отчет, что не выпитое и съеденное вчера в клубе, а ночной звонок Музыкантского не дает ему покоя.

Страх никогда не оставлял Гарика, то таился внутри, то выпирал наружу, что всегда кончалось дикой мигренью, но не было дня, чтобы холодная лягушачья лапка не стискивала сердце. И не было от страха лекарства. Наркотиков Гарик боялся, а водка уже давно не помогала.

«Сука Музыкантский, рванул из города, а я отдувайся! Он же сам этого губошлепа Филю предложил кинуть, а чуть прижали — в кусты. Этот лох последний не знал, что Муза только по предоплате работает. Красиво получилось, Филю и на квартиру с домиком развели, и на бабки. Оставалось только на счетчик поставить… Кто же знал, что он взбрыкнет! — Гарик что есть силы зашкрябал ногтями по животу. — Муза аж обделался со страху, сам виноват, не просчитал Филю. Я за Музу не подпишусь, мое дело сторона. Филю надо быстрее под нож пускать, пока дагестанцы сюда бригаду не прислали. А если пойдут серьезные разборки, то меня вычислят задень. Откупаться придется. И то если повезет».

За свою жизнь Гарик Яновский имел крупные неприятности три раза. Первой стала неожиданная отсидка. Во времена Андропова решили взяться за торговлю и закрутили гайки так, что образовался резкий дефицит директоров магазинов. Гребли мелкой гребенкой лучших работников прилавка, сроки паяли быстро и безжалостно. И приходилось на вакантные места назначать чуть ли не из грузчиков. Черт дернул молодого экспедитора Гарика поддаться на уговоры начальницы райпищеторга и сесть в только что освободившееся кресло директора магазина. Искренне рассчитывал на то, что в родной Совдепии все делается компанейски: поднимают волну, суетятся месяц, максимум квартал, потом докладывают и плюют в потолок дальше. Но просчитался.

Торг начали трясти за взятки. Палили кого-то наверху, а компромат набирали, выдергивая на допросы директоров магазинов. Гарик полдня парился в обществе заслуженных работников торговли в коридоре прокуратуры. В кабинет не вызывали, зачем-то тянули время. А мимо с озабоченными лицами сновали прокурорские ребята, таскали какие-то бумажки из кабинета в кабинет и не обращали никакого внимания на торгашей. Гарик совсем сопрел от страха, духоты и безысходности, когда один из прокурорских вдруг остановился рядом с ним и спросил:

— Чего маешься? Вот, черкни здесь, что давал ежемесячно, скажем… Ай, пиши, десять рублей. — Он сунул Гарику под нос раскрытую папку. — И вали домой. Десять рублей не те деньги, чтобы из-за них сыр-бор разводить, правильно?

— Что, я совсем лох — на себя писать? — возмутился Гарик.

— Лох, если законов не знаешь, — назидательно произнес прокурорский. — Кто первый о взятке стуканет, тот и неподсуден. Пиши, дурак, пока на тебя не написали!

— А кому давал? — поинтересовался на всякий случай Гарик.

— Завбазы Филатовой, там написано.

— А-а! — протянул Гарик и поставил витиеватую подпись.

Прокурорский побежал по коридору и скоро скрылся из виду. А сидевший на соседнем стуле седовласый пожилой мужчина в коричневом невзрачном костюме повернулся к Гарику и спросил:

— Вы что-то подписали, молодой человек? —

— Да. А вы?

— Я никуда не тороплюсь. Лучше посижу хоть до утра здесь, чем несколько лет в другом месте.

— Простите, а как вас зовут? — Гарик обрадовался возможности скоротать время в разговоре с умным человеком.