— Ну-ну, — насмешливо отозвался сын Латмура.

— Вот тебе и второй, — повернулся я к капитану. — А?

— Полагаете, мастерству абордажного боя и кораблевождения царевичей обучать тоже надо? — спросил князь Девяти Столбов.

— И гребле, и хождению под парусом. Дабы разбирались в этом пусть и не на уровне кормчего, но хотя бы как простые матросы.

Парни недоуменно смотрели на нас с Латмуром и явно ничего не понимали.

— Вам капитан потом все объяснит, молодые люди, — сказал я. — Показывайте-ка пока местную библиотеку.

Большинство свитков, ожидаемо, оказалось по военному делу — тактика, стратегия, учебники фехтования, правила ведения осады и строительства машин для нее. Познавательно, но как-то не особо интересно. Заметно меньше оказалось книг религиозно-мифологического содержания, и слава всем богам — этого добра я в последнее время более чем начитался. А вот художественной литературы в библиотеке Латмура Железная Рука нашлись считаные свитки — и все в стихах да высоким слогом. Тоска зеленая.

Хорошо хоть сборник застольных песен сыскался — половина из них, правда, была ну просто переполнена пафосом, зато остальные оказались вполне ничего. Лисапет даже не все их знал, так что удалось провести часик в свое удовольствие.

А потом явился хефе-башкент.

Любимый племянник Скалапета оказался ушлым малым. Хотя мой дублер на берегу Великой Поо и должен был почти сразу сказаться занедужившим и укрыться в каюте аака, прибывший в самый разгар пира дальний родственник каким-то образом сумел выяснить, что ему и всем остальным морочат голову, оскорбился в лучших чувствах и, наддав шенкелей, успел возвратиться в Аарту вместе со своим отрядом до закрытия ворот, доложившись о результатах поездки не только дядюшке, но и Штарпену как начальнику столичного гарнизона и своему непосредственному командиру.

Князь Ливариади отнесся к известию философски (по крайней мере, никаких телодвижений на сей счет совершать не стал), а вот столичный градоначальник, сложив два и два, получил в результате Ежиное Гнездо и явился требовать разрешения припасть к ногам и проявить все соответствующие моменту верноподданнические ритуалы.

Не стану врать, будто сильно обрадовался его появлению, время уже было такое, что пора было ужинать и спать. Но и расстраиваться смысла не увидел никакого. Хочется прогнуться человеку, так зачем мешать? Милостиво санкционировал доступ к царскому телу. Все туда же, в библиотеку.

— Ваше высочество, у меня нет слов, дабы выразить всю ту радость, которую я испытываю, видя вас в добром здравии.

Ох и противным же типом этот Штарпен оказался, слов нет. Жирный — не толстый, а именно безобразный кусок водянистого сала, льстиво-подобострастный, с тонким дрожащим голоском да еще и с бородавкой на кончике носа. А заплывшие поросячьи глазки категорически отказываются смотреть в одну точку, постоянно зыркают по сторонам — того гляди, сопрет чего.

— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой князь. — Я отложил свиток в сторону. — Безмерно рад был увидеть, что за время моего отсутствия столица под вашим мудрым управлением стала и больше, и краше.

— Вы так добры ко мне, недостойному, царевич.

— Полно вам, к чему эта излишняя скромность? Я слыхал, что и планов у вас громадье. — Ага, растащить городской бюджет еще сильнее. — О том, как сделать Аарту еще лучше и богаче.

— Э-э-э… Да, ваше высочество, но это только планы, даже не планы, а так, прикидки.

— Ну-ну-ну, мне докладывали, что вы скромны, но действительность превосходит любые рассказы. Вот, например, говорят, будто вы хотели возвести новый одеон.

Только куда делись выделенные на его строительство деньги, никто не знает.

— Да-да-да, царевич, — зачастил хефе-башкент. — Старый уже не вмещает всех желающих. Мы как раз на днях определились с проектом. Так много архитекторов боролись за право возвести новое украшение столицы, так много…

— Как я их понимаю. Ведь это же слава на века! — покивал я. — Я умру, вы когда-нибудь умрете, и уже через поколение нас мало кто вспомнит, а имя архитектора одеона будут прославлять в веках. Еще до меня доходили слухи, будто вы собираетесь обустроить канализацию в Кагеновом посаде.

— Э-э-э… Конечно, ваше высочество. Выгребные ямы — источник вони на всю столицу, да и траты на всевозможных золотарей, как по мне, чрезмерны. Лучше уж один раз вложить деньги и навсегда избавиться от мух и прискорбного благоухания — построить градоочистительную систему.

— И водопровод, — подсказал я.

— Да, — безрадостно согласился Штарпен. — И водопровод. Конечно, это очень сложные инженерные сооружения…

— Но я уверен, что под вашим мудрым руководством все трудности будут успешно преодолены. С теми познаниями и опытом, которые вы не раз демонстрировали, наверняка не найдется нерешаемых задач.

— Ах, ваше высочество, вы так добры ко мне! — Глазки князя забегали еще швыдче.

Не иначе уже в уме прикидывает, где и на какую сумму можно будет при строительстве спереть так, чтобы результат не развалился сразу же.

— Пустое, по заслугам будет и награда. — Как по мне, так оптимальной была бы виселица, но та, что его выдержит, — это инженерное сооружение никак не легче акведука. — Но я должен попросить вас заняться еще одной стройкой.

— Вы желаете возвести храм в честь коронации? — деловито поинтересовался хефе-башкент. — В былые времена так поступали многие государи.

— Да с храмами-то в Аарте все, слава Солнцу, хорошо. Вот с развлечениями у нас не очень, — вздохнул я. — Одеон, ипподром да диспуты философов в ликеях — этого мало, дорогой князь. Конечно, есть еще бродячие артисты и певцы, но это уже увеселения совсем низкого пошиба.

— В столице множество храмовых и царских библиотек, цены там вполне доступны для любого бедняка, ваше высочество. — Штарпен поспешил заверить меня в надлежащем уровне культуры на вверенном ему участке. — Пара бисти, и читай хоть весь день. Да и философы со жрецами нынче не только в ликеях проводят диспуты, но даже в общественных банях.

— Очень хорошо, что вы смогли сподвигнуть их на такое. Просто замечательно. Но все же я имел в виду разнообразие, а не концентрацию одного и того же.

— Ваше высочество, я теряюсь в догадках относительно вашего замысла, — честно признался уроженец Когтистых Свиней.

— Все очень просто, князь, — ответил я. — Коррера. Грубое, кровавое развлечение, позволяющее людям пощекотать себе нервы, предаться низменным эмоциям, при этом — совершенно без какого-то вреда для себя и окружающих. Ведь поглядите, какие забавы и увеселения получает наш народ. Изысканные, утонченные, подобные блюдам на столах сибарита, либо совсем уж никчемные, словно крестьянская похлебка. И первое, и особенно второе быстро приедается. В народную диету стоит ввести и кусок простого, но качественного, хорошо прожаренного мяса. Ведь что остается тем, кто может себе его позволить, но уже пресытился лакомствами?