Я сочувствовала ей до тех пор, пока не подумала про себя: «Кто ты, чтобы ее жалеть? Твои последние два брака никак не назовешь удачными». Некоторые люди имеют талант создавать хорошие, крепкие семьи. К сожалению, мы с Пат к ним не относимся, по крайней мере пока.

Мне было любопытно, почему такая знаменитая женщина так тесно общалась со мной. (Как вам хорошо известно, уверенность в себе не является моей самой яркой чертой, несмотря на все часы, проведенные на вашей кушетке.) Тогда я решила, что для Пат была естественной любезность с кинозвездой (помните, у ее отца был долгий роман с Глорией Свенсон), и, как весьма популярная актриса, я, вероятно, добавляла голливудского гламура в великосветский образ жизни Пат.

Она любит шоу-бизнес и в течение некоторого времени была телевизионным продюсером. Кроме того, она настолько обожает мир кино, что известна как «Голливудская Кеннеди» и дружна со многими известными звездами кино. Не случайно она вышла замуж за актера. Но она чувствовала, что ее основной обязанностью по отношению к семье была политика.

Последние пару лет мне нравилось находиться в кругу семьи Кеннеди, с их оравой детей и стаей собак, бегающих всюду и тявкающих на кого-нибудь из Кеннеди, играющих в тач-футбол. Меня глубоко взволновали слова Пат, сказанные вскоре после того, как мы подружились:

— Мэрилин, ты теперь тоже Кеннеди.

У меня даже была своя роль в семье. У Пат аллергия на животных, и она старается держаться от них как можно дальше, но я любила их зверинец и, приходя к ним в гости, всегда следила за тем, чтобы собаки были всегда чистыми и ухоженными.

— Я не понимаю, почему ты не любишь собак, Пат, — сказала я однажды. — Они как маленькие люди.

— Да? — ответила она. — К счастью, Мэрилин, маленькие люди не гадят на мои белые ковры!

Тот факт, что Пат дружила со мной, известной кинозвездой, давал ей занимательный повод для разговоров с ее весьма успешными братьями и сестрами, особенно Джеком, президентом Соединенных Штатов, к которому, как я уже говорила, я давно питала слабость.

По-видимому, он так же давно интересовался мной. У него была серьезная операция на спине в 1954 году, когда ему исполнилось тридцать семь лет. На стене в его больничной палате висел плакат, на котором я в синих шортах стояла, расставив ноги. И вы знаете что? Плакат был прикреплен вверх ногами, так что нетрудно себе представить, как это выглядело.

В этом году Питер сказал мне, что Джек всегда хотел встретиться со мной и спрашивал, может ли Питер организовать это. Питер мог и сделал.

После нашей первой встречи на ужине в начале этого года — в феврале, кажется, — мы встречались время от времени. Для тайных свиданий мы регулярно снимали номера в мотеле «Холидей Хаус» в Малибу и иногда в старом отеле на бульваре Сансет. Однажды мы зашли выпить в «Коттедж Малибу», самый грязный бар, который вы когда-либо видели. (Ну, может быть, не вы, мой чистосердечный психоаналитик. Самый грязный бар, который я видела в своей жизни!) Там только восемь барных стульев, а пол покрыт опилками. Но какая разница, что валяется под ногами, когда у вас свидание с таким стильным мужчиной, как Джек Кеннеди! Мы выпивали всю ночь напролет, между перерывами на отдых в спальне.

Но чаще всего мы встречались в доме Пат и Питера на пляже в Санта-Монике. Я сразу влюбилась в Джека, но часто задавалась вопросом, имел ли наш роман для него такое же важное значение, как для меня. Без сомнения, ему нравилось заниматься сексом со мной, и я убедила себя, что его прохлада — это просто надменная сдержанность, характерная для представителей высшего класса, но где-то глубоко в душе я никогда по-настоящему не чувствовала уверенности в его любви. Я вздохнула с облегчением, когда нечаянно услышала, как Питер сказал своему гостю:

— Президент в абсолютном восторге от Мэрилин. Он считает, что она обворожительна, хотя с ним она не чувствует себя непринужденно. Его харизма и шарм производят на нее такое впечатление, что она относится к нему с таким же восхищением, как ученица средней школы, влюбленная в самого популярного парня в университетском городке.

Питер был прав. Именно такие чувства я испытывала к Джеку.

В первый раз мы встретились на ужине, устроенном в честь президента. Пат и Питер пригласили меня. Джек, как все Кеннеди, начиная с отца, увлекается кино, особенно красивыми белокурыми актрисами.

К слову об отце: на этой вечеринке между нами кое-что произошло. Джек попросил меня:

— Вы не могли бы сказать «привет» кое-кому, пожалуйста.

Потом он позвонил отцу и спросил:

— Угадай, рядом с кем я сижу? Мэрилин Монро! Я попросил ее сказать тебе привет. — И передал мне трубку.

Его отец перенес инсульт несколько месяцев назад, но было интересно поговорить со старым джентльменом, который был частью истории Голливуда, не говоря о США. Мне было приятно рассказать ему, как все мы любим Джека, и поблагодарить его за содействие в его избрании. Позже Джек говорил, что его отец, казалось, был взволнован этим разговором не меньше меня.

На одну из наших тайных встреч я приехала в отель к Кеннеди, опоздав лишь на час. Я приложила особые старания, чтобы в честь президента быть вовремя. Меня сопровождал Милт Эббинс, деловой партнер Питера Лоуфорда. Я остановилась в дверном проеме комнаты, полной известных лиц, выпрямилась во все мои метр шестьдесят семь, расправила морщинки на облегающем платье, таком узком, что я едва могла в нем дышать, и произнесла своим, как мне казалось, особенным глубоким голосом Мэрилин Монро:

— Я готова.

К сожалению, это прозвучало скорее как кваканье лягушки. Насколько мне известно, никто, кроме меня, не заметил, если только это была не простая вежливость.

Когда я вошла, люди в зале разошлись по сторонам с моего пути, как расступилось Красное море, чтобы дать пройти Моисею. Только Моисеем была я. Там собрались около двадцати пяти знаменитостей, и можно было подумать, что никто из них никогда не видел раньше кинозвезд. Все замерли, как поставленные загадкой в тупик во время игры в «шарады». Гости перестали разговаривать и даже пить, и в комнате воцарилась тишина. Я никогда не видела ничего подобного. Сначала я подумала, что одна из моих грудей выскочила из платья, но потом я поняла, что в светском кругу новости распространяются быстро, и им, вероятно, было просто любопытно, кто был последним сексуальным завоеванием Кеннеди.

Ну, им было на что полюбоваться. Джек подошел ко мне с широкой улыбкой, взял за руку и проводил в сторону от основного стола, но сначала он обернулся и подмигнул Питеру Лоуфорду, без сомнения, в благодарность за его сводничество.

Продолжение напишу как можно скорее.

Люблю,

Мэрилин.

P.S. Я так рада, что вам нравятся мои «стихи». Мне кажется, что это хороший способ самовыражения. Возможно, вы будете сожалеть о том, что поощряли меня, потому что теперь я буду посылать вам мои поэмы.