– Что, например? – спросила она, взяв у него тонкую стопку.

– Не знаю, – ответил он. – Все, что угодно. Что-нибудь, что покажется тебе странным. То, чего там не должно быть. Или что-то, чего не хватает.

Он махнул рукой в сторону записок с номерами телефонов.

– Мне надо обращать на них внимание?

– Только СМИ.

По пути в Лулео и обратно он прослушал все интервью и записи Сусанны. По большей части мусор, но было и несколько интересных пассажей. Тяжело усевшись на стул, он посмотрел на Карину.

– У меня к тебе еще один вопрос, – проговорил он. – Между вами, девочками, случались акты насилия? В читательском клубе «Полярный круг»?

Она перестала читать рапорт, положила его себе на колени и подняла глаза.

– Вовсе нет.

Ее голос в записи, произносящий ясно и четко:

София как-то пришла ко мне той весной – перед тем, как пропала. И сказала, что ты влюблена в меня. И что ты ударила ее, угрожала ей, если она кому-нибудь расскажет.

– Случалось ли насилие или угрозы в отношении Софии? – спросил он. – В какой-либо форме, хоть раз? Со стороны кого-нибудь из вас?

– Нет, насколько мне известно.

– Она когда-либо это утверждала? Насколько тебе известно…

Карина пожевала нижнюю губу.

– Один раз она сказала, что Сусанна якобы ударила ее, но это болтовня.

– Болтовня?

– Сусанна никогда никого бы не ударила, это выдумки.

– И ты это точно знаешь?

Она не ответила.

– А что там такое было с белками? – спросил он.

– С белками?

Запись Сусанны, ее голос и голос Пекки:

– Ты имеешь в виду ту историю с белками?

– С белками?

– Тебе об этом что-нибудь известно?

Сусанну он спросить не мог, тогда пришлось бы признаться, что он украл ее рабочие материалы.

– Не знаешь, Пекка Карлссон по-прежнему живет на Кулосвеген? – спросил он.

Карина поморгала.

– Думаю, да. А что?

На стойке в холле загудел телефон. Карина бросила на Викинга вопросительный взгляд, готовясь вскочить.

– Не спеши, – сказал он. – Какие у тебя были отношения с Софией? В действительности?

Она замерла, явно насторожившись.

– Что ты имеешь в виду?

– Что общего у вас было тем летом?

Ему показалось или она правда побледнела?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Летом тысяча девятьсот восьмидесятого ты только что закончила гимназию и переехала к Хокану. Сусанна сошлась с Кристером. А София?

– Что-то я не догоняю, – пробормотала она.

Голос Пекки Карлссона в Сусанниной записи звучит глухо, словно микрофон находится где-то далеко:

Она и Карина – они от души повеселились в то лето, можно сказать.

– Поступили сведения, что ты и София чем-то занимались вместе летом тысяча девятьсот восьмидесятого года. Что это было?

Ответ последовал быстро и уверенно. Слишком быстро?

– Наш читательский клуб, – сказала Карина. – Мы встречались раз в месяц. Бывало, что я сталкивалась с ней в пабе, но она там нечасто показывалась. Пиво она купить не могла, ей еще не исполнилось восемнадцати. На какие такие сведения ты намекаешь?

– Есть что-то еще, – сказал Викинг. – Что-то, о чем ты не хочешь рассказывать. Что там такое было?

Она сглотнула, села прямо, глядя себе в колени. Он видел, как у нее на шее вздулась жилка, завибрировал пульс. Карина не отвечала, Викинг ждал.

– Всегда есть вещи, которыми не особенно хочется хвастаться, – проговорила она наконец.

– Хватит нести околесицу, – сказал он.

На несколько мгновений она закрыла лицо руками. Затем засунула руку в карман и вытащила скомканную бумажку. Расправила на столе перед ним.

– Теперь ты все знаешь.

Он придвинул к себе бумажку. Напечатано на машинке, не на принтере. Выглядит как старый протокол допроса.

– Что это такое?

– Прочти верхнюю строку.

«Сл.» означало «Следователь».

– А КЛ – это кто? – спросил он.

Карина сжала руки.

– Керстин Линдгрен.

Хозяйка пансионата в 1980-е годы. Бывшая начальница Хелены. Кусочек пазла встал на место.

– Это страница из дела об исчезновении Софии. Как, черт подери, эта бумажка оказалась у тебя в кармане?

– Я забрала ее оттуда, – ответила Карина.

Воздух в комнате стал плотным до предела. Викинг смотрел на Карину. Она закрыла глаза.

– Знаю, – проговорила она. – Основание для увольнения.

– Как минимум, – сказал он. – Зачем?

Она расплакалась. Он совершенно растерялся. Он и не подозревал, что она способна плакать. Она закрыла лицо руками, плечи у нее тряслись. Викинг не знал, что делать.

– Ну ладно, – проговорил он наконец. – Расскажи, зачем.

Некоторое время она дышала быстро и поверхностно, потом опустила руки. Щеки были красные и мокрые от слез.

– Стыд, – пробормотала она. – И страх, что кто-ни будь узнает.

– Что Хокан узнает?

– И он тоже.

– Узнает – что? Что ты спала с янки?

– Не со всеми.

– А София какое имеет к этому отношение? Она тоже была там?

Карина покачала головой.

– Насколько мне известно, нет.

Он пристально посмотрел на нее – народную избранницу, умную женщину средних лет, чья профессиональная жизнь сводилась к тому, чтобы отвечать на звонки, варить кофе и выдавать удостоверения личности. Летом будет сорок лет, как она работает в участке. Он знал, что она – член комиссии по культуре, организует в муниципалитете встречи с писателями. У нее есть муж и дети, и внуки.

Рискнуть всем этим – ради чего?

Стыд, должно быть, размером с лошадь.

– Ты прочла дело? От начала до конца?

Она вытерла у себя под носом.

– Только протоколы допросов.

– И ты решила забрать эту страницу, где написано, что ты бегала с американцами на втором этаже?