Я встала и подошла к окну. Небо походило на лоскутное одеяло, составленное из квадратов яркой лазури и ажурной белизны облаков. В саду суетились какие-то люди – поливали клумбы, подстригали зеленые изгороди, косили траву на лужайках. Кто-то подметал теннисный корт, усыпанный опавшими листьями и маленькими веточками – последствиями ночного дождя. Кто-то вылавливал мокрые дубовые листья из бассейна.

Замечательный день для того, чтобы начать новую жизнь, решила я. Сердце мое наполнилось радостью. Умывшись и причесавшись, я достала из сумки серую юбку и белую блузку и надела их. Затем разложила все свое нехитрое имущество по ящикам ночного столика и комода, сунула ноги в мокасины и спустилась вниз.

В доме стояла тишина. Двери всех спален были плотно закрыты. Но не успела я отыскать дорогу в кухню, как входная дверь громко хлопнула и в дом ворвалась Жизель. То, что она может кого-нибудь разбудить, судя по всему, ничуть ее не заботило.

Она бросила на столик в холле плащ и шляпку с разноцветными перьями и направилась к лестнице. Ощутив на себе мой взгляд, Жизель повернулась и увидела меня.

– Ты только что вернулась с бала? – удивленно спросила я.

– О, я о тебе совсем забыла! – заявила она и глупо захихикала.

На ногах она держалась не слишком твердо: похоже, на балу пила не только лимонад.

– Я чудно провела время! – сообщила Жизель. – И у Бо хватило ума не говорить о неприятном. Я имею в виду твое появление.

– Бал продолжался до утра?

Она состроила кислую гримасу, словно мой вопрос рассердил ее своей неуместностью:

– Разумеется! Балы на Марди-Гра всегда продолжаются до утра. Это всем известно. Не думай, что сможешь рассказать родителям что-то, чего они не знают, и доставить мне неприятности, – процедила она.

– Я не собираюсь ябедничать и не хочу неприятностей для тебя. Просто удивилась, что бал продолжался так долго.

– Ты разве никогда не ходила на танцы и не развлекалась? – презрительно осведомилась она. – В вашей глуши не знают, что это такое?

– Почему? – пожала плечами я. – У нас часто устраивают танцевальные вечера. В нашей бухте все любят танцевать файс-додо, правда не ночи напролет.

– Файс-додо? Звучит очень забавно, – ухмыльнулась она и поднялась по лестнице на несколько ступенек. – Так и видишь деревенских парней и девок, которые дружно топают ногами под аккордеон.

– Это очень веселые вечера, – вступилась я за родную бухту. – На них всегда подают множество вкусных вещей. А на твоем балу было весело?

– Весело? – насмешливо переспросила Жизель. – Весело бывает только на школьной вечеринке или на чаепитии в саду. А на балу в ночь Марди-Гра было потрясающе! Там были все, – заявила она, поднявшись еще на пару ступенек. – И все буквально лопались от зависти, глядя на нас с Бо. Нас признали самой красивой креольской парой. Все мои подружки умоляли меня разрешить протанцевать с Бо хотя бы один танец. И уж конечно, всем хотелось знать, где я купила такое шикарное платье. Но я сохранила свой секрет!

– Красивое, – признала я.

– Не надейся только, что я разрешу тебе носить свои платья! – бросила она, надменно наморщив нос. – Ты свалилась на нас как снег на голову. И я до сих пор не понимаю, кто ты такая и что тебе надо.

– Твой отец… наш отец все тебе объяснит.

Жизель метнула в меня очередной презрительный взгляд и откинула волосы назад.

– Не думаю, что кто-нибудь сможет объяснить мне твое присутствие в нашем доме, – процедила она. – Так или иначе, сейчас я не намерена слушать никаких объяснений. Я страшно устала и хочу спать. И твоя персона не настолько меня интересует, чтобы уделять ей слишком много внимания. – Она окинула меня взглядом с головы до пят. – Откуда ты только берешь такие кошмарные вещи? Неужели у тебя нет другой одежды, кроме самодельной?

– Есть, – ответила я, стараясь ничем не выдать своей обиды. – Но я привезла с собой не все.

– И на том спасибо. – Жизель зевнула во весь рот. – Страшно хочется спать. Времени на сон у меня не так много, сегодня к чаю придет Бо. Мы с ним вдоволь поболтаем про нынешний бал, перемоем всем косточки. Если ты останешься здесь до вечера, сиди, слушай и мотай на ус.

– Конечно, я останусь. Теперь это и мой дом.

– Пожалуйста, и так голова болит, а ты намерена меня доконать! – И Жизель со страдальческим выражением потерла пальцами виски. – С меня хватит. Мы, молодые креолки, должны беречь себя. Ведь мы – самые нежные и хрупкие создания на свете. Мы подобны изысканным цветам, которые нужно холить и лелеять. Так говорит Бо.

При этих словах губы Жизели тронула улыбка, но погасла, стоило ей взглянуть на меня.

– Ты что, еще не накрасила губы? – спросила она с подчеркнутым недоумением.

– Я никогда не крашу губы, – призналась я. – У меня и помады нет.

– И Бо еще смеет утверждать, что мы близнецы! – возопила Жизель.

Я почувствовала, что терпению моему приходит конец.

– Мы действительно близнецы! – заявила я.

– Лишь в твоих мечтах, – отрезала Жизель, взбежала по лестнице и исчезла за дверями своей комнаты.

Я подошла к столу, полюбовалась ее плащом и затейливым головным убором. Почему она бросила здесь эти роскошные вещи? Кто их уберет?

Словно услышав мои мысли, в холле появилась горничная – миловидная негритянка с огромными карими глазами. Девушка показалась мне совсем юной, едва ли намного старше меня самой.

– Доброе утро, – сказала я.

– Доброе утро, – откликнулась она. – Это вы – девушка, которая похожа на мадемуазель?

– Да. Меня зовут Руби.

– А меня Венди Уильямс.

Пожирая меня глазами, горничная собрала вещи Жизели и вышла.

Я отправилась в кухню, но, проходя мимо столовой, увидела отца, сидевшего за длинным столом. Он пил кофе и читал отдел деловых новостей в газете. Заметив меня, он расплылся в улыбке:

– Доброе утро, дорогая. Присоединяйся ко мне!

Огромная столовая не уступала размерами танцевальному залу в Хоуме. Над столом висело нечто вроде огромного веера. Прежде в богатых домах слуги во время обеда приводили в движение подобные опахала, создавая легкий ветерок и отгоняя мух. Но теперь даже у каджунов – кто побогаче – эти приспособления уступили место электрическим вентиляторам. Как видно, здесь веер висел исключительно для красоты.

– Садись сюда! – Отец указал на стул слева от себя. – С нынешнего дня здесь будет твое постоянное место. Жизель сидит справа, а Дафна – на другом конце стола.

– Так далеко! – Я окинула взглядом огромный стол красного дерева, отполированный до зеркального блеска.

– Да, далековато. Но Дафне нравится. Или, скажем так, это отвечает правилам хорошего тона. Ты выспалась?