– Вряд ли, – поджала губы Дафна и окинула меня оценивающим взглядом. – Конечно, прежде всего ее необходимо прилично одеть. Может быть, тогда…

– Я одета вполне прилично! – обиженно заявила я. – Всю мою одежду сшила бабушка Кэтрин, а она считалась лучшей рукодельницей во всей бухте.

– Не сомневаюсь, – процедила Дафна. – В вашей бухте ее изделия, разумеется, весьма ценились. Но сейчас вы в Новом Орлеане, дорогая. Вы приехали сюда, потому что захотели жить… вместе с вашим отцом. Я права?

– Да. Я обещала бабушке Кэтрин, – пробормотала я. – Я верю, она лучше знала, как мне следует поступить.

– Здесь, в городе, свои правила и законы, – продолжала Дафна. – Вам придется к ним привыкнуть. Стать здесь своей. Насколько я могу судить, справиться с этой задачей вам будет непросто.

– Но и не слишком сложно! – вставил Пьер.

– Думаешь, я смогу ее обтесать до такой степени, что разница между нею и Жизелью станет почти незаметна? – повернулась к нему Дафна.

Подобный тон был мне вовсе не по душе. Судя по всему, Дафне я казалась кем-то вроде дикарки. Или, скорее, диким животным, которое ей придется приручить.

– Конечно сможешь, дорогая, – заверил отец. – Ведь с Жизелью ты отлично ладишь, хотя мы оба знаем, на что она способна, – с улыбкой добавил он.

– Да, каджунская кровь дает о себе знать, – вздохнула Дафна. – Приходится держать ее в узде и укрощать буйный нрав.

– Я не дикий зверь и не нуждаюсь в укротителях, мадам! – процедила я. – Моим воспитанием занималась бабушка Кэтрин. Я хорошо училась в школе и не пропускала ни одной воскресной службы в церкви.

– Ни школа, ни церковь не могут избавить человека от опасной наследственности, – возразила Дафна. – К счастью, в жилах Жизели течет не только каджунская кровь, но и голубая кровь Пьера. И разумеется, ей помогают те манеры и правила поведения, которые я прививала ей с детства. Если вы полны решимости стать членом нашей семьи, я попытаюсь привить эти манеры вам. Хотя, боюсь, время уже упущено. – Дафна повернулась к мужу. – Она слишком взрослая, Пьер. Перевоспитывать всегда труднее, чем воспитывать.

– Я прекрасно это понимаю, дорогая, – кивнул он. – Никто не ждет, что ты совершишь чудо за один день. Как ты сама сказала, перед тобой стоит трудная задача. Но что может быть интереснее, чем решать трудные задачи? – Он улыбнулся. – Я не сомневаюсь, ты справишься с ней блистательно.

Польщенная Дафна откинулась на спинку кресла и задумалась, поджав губы. Несмотря на ее резкий тон и откровенно пренебрежительное отношение, я невольно восхищалась ее красотой и царственными манерами.

Неужели я смогу стать такой же, как она? Неужели превращусь в принцессу из волшебной сказки? Только вот неизвестно, хочу ли я подобного превращения. Конечно хочешь, кричал голос в глубине моей души. Не упусти свой шанс! Делай все, что от себя зависит! Не лучше ли послать эту надменную дамочку подальше, тут же возражала я себе. Зачем терпеть обиды, ходить перед ней на цыпочках и выслушивать ее колкости? Но возражения становились все тише и наконец совсем заглохли где-то в дальнем уголке моего сознания.

– Да, но Бо уже знает о ней, – спохватилась Дафна.

– Знает, – согласился отец. – Конечно, если я попрошу его хранить тайну, он скорее умрет, чем ее откроет. Но правда так или иначе может выйти наружу в самый неподходящий момент и свести на нет все наши усилия.

– И что мы скажем Жизели? – спросила она, и в голосе ее зазвучала грусть. – Ей придется узнать, что ее настоящая мать – не я…

Дафна промокнула глаза голубым шелковым платком.

– Ее настоящая мать – ты и всегда ею останешься! – горячо возразил Пьер. – Ты воспитывала ее с первых дней, и никто другой не смог бы сделать для нее больше, чем сделала ты. Но если придерживаться моей версии с похищенным ребенком, нам не придется открывать Жизели слишком много. Жизель, конечно, будет потрясена. Но я не сомневаюсь, она поймет, что иметь сестру – это великое благо. Мы будем жить как прежде, только в два раза счастливее, – заключил он, сияя улыбкой.

Похоже, склонность к оптимизму у меня наследственная. Судя по всему, мой отец тоже неисправимый мечтатель.

– Я надеюсь, Руби, ты согласна поддержать мою версию, – произнес отец после недолгого молчания. – Поверь, я терпеть не могу обманывать и уж тем более принуждать кого-то ко лжи. Но ложь иногда бывает во спасение. В нашем случае это именно так.

Я не знала, что и ответить. Мысль о том, что мне придется бросить тень на бабушку Кэтрин, представить ее сообщницей похитителей младенцев, была мне отвратительна. Но с другой стороны, можно не сомневаться – бабушка не была бы в претензии. Разумеется, она одобрила бы мою ложь. Делая все возможное, чтобы остаться здесь, я выполняю ее желание.

– Конечно, я согласна, – кивнула я.

Дафна вздохнула, но не дала воли чувствам.

– Надо сказать Нине, чтобы приготовила комнату для гостей, – бросила она.

– Нет. Руби в нашем доме не гостья, – заявил отец. – Она будет жить в той комнате, что рядом со спальней Жизели. Они же сестры.

– Хорошо, – не стала возражать Дафна. – Я распоряжусь. Этой ночью она может воспользоваться вещами Жизели. – Она окинула меня взглядом. – К счастью, у тебя с сестрой один и тот же размер. – В голосе ее впервые появились примирительные нотки. – Туфли Жизели, надеюсь, тебе тоже подойдут.

– Завтра ты отправишься по магазинам, дорогая, и купишь все, что пожелаешь, – пообещал отец. – Жизель очень трепетно относится к своим вещам.

– Она совершенно права, – заявила Дафна. – Женщина должна гордиться своим гардеробом и не уподобляться студенткам колледжа, которые делятся с подругами всем, вплоть до нижнего белья.

Дафна встала и грациозным движением оправила платье.

– Да, эту ночь мы все надолго запомним! Не зря говорят, что на Марди-Гра случается невозможное. – Она вперила в Пьера пристальный взгляд. – Ты уверен, что мы поступаем правильно?

– Абсолютно, дорогая, – откликнулся он, поднимаясь с дивана. – Под твоим руководством мы сумеем преодолеть все трудности и разрешить все проблемы. – Пьер поцеловал жену в щеку. – Теперь я буду ценить тебя в два раза больше.

– Мой счетчик уже вертится как бешеный! – заявила Дафна, и оба рассмеялись.

Он поцеловал ее в губы. Видно, что ее довольство и счастье заботит его в первую очередь. Понежившись несколько мгновений в лучах его сияющих любовью глаз, Дафна направилась к дверям, но на полпути остановилась:

– Когда ты поговоришь с Жизелью?

– Прямо сейчас.

– Я пойду спать. После всех этих потрясений я едва держусь на ногах, – пожаловалась Дафна. – А утром мне понадобятся силы.

– Конечно ложись, дорогая.

– Насчет комнаты для нее я распоряжусь, – повторила Дафна и вышла, оставив нас вдвоем.