— Так, так, — осклабился Роуман. — Теперь я вас узнал. Я видел вас в суде, когда вы давали показания против моего друга. На вас отличный костюм. Я смотрю, ваши дела обстоят не так уж плохо… костюм от «Сирса», а? Похоже, вы собираете какую-то информацию.

Уити окинул фотомодель внимательным взглядом.

— Заказать вам стейк или что-либо еще, дорогая?

— Что? — недоуменно спросила фотомодель.

— Может быть, немного глюкозы для внутривенного вливания? Я угощаю.

— Не надо, — обратился Роуман к сержанту. — Переходите к делу, хорошо? Ведь у вас дело ко мне, вот и говорите со мной.

— Роуман, — обратилась к нему девушка, — я не понимаю, что происходит.

Роуман улыбнулся.

— Все в порядке, Микаэла. Не обращай внимания.

— Микаэла, — покачал головой Уити. — Крутое имечко.

Микаэла, вздохнув, снова уткнулась в газету.

— Что привело вас сюда, сержант?

— Лепешки, — ответил Уити. — Мне очень нравятся лепешки, которые здесь подают. Ах да, вот еще что, Роуман, ты знаешь женщину по имени Кейти Маркус?

— Конечно. — Роуман отхлебнул чуть-чуть кофе и, обтерев нижнюю губу салфеткой, снова расстелил ее на коленях. — Я слышал, что ее нашли мертвой.

— Все правильно, — подтвердил Уити.

— Такие события отнюдь не способствуют хорошей репутации того места, где они происходят.

Уити, скрестив руки, не сводил глаз с Роумана.

Роуман откусил еще кусочек круассана и запил его глотком кофе. Он сел поудобнее, скрестив ноги, снова вытер рот салфеткой и некоторое время неотрывно смотрел в глаза Уити. По мнению Шона, сейчас наступил один из тех моментов в его работе, которые причиняли ему наибольшее беспокойство — глупые, с его точки зрения, игры в гляделки, когда скрещиваешь свой взгляд со взглядом другого и до изнеможения смотришь в его глаза, думая только о том, как выдержать его взгляд и первому не отвести свой.

— Да, сержант, — продолжал Роуман. — Я знал Кейти Маркус. Вы пришли сюда затем, чтобы спросить меня об этом?

Уити пожал плечами.

— Я знал ее. И я видел ее прошлой ночью.

— И ты обменялся с ней несколькими словами, — добавил Уити.

— Да, — подтвердил Роуман.

— И какими именно? — спросил Шон.

Роуман продолжал смотреть на Уити, как будто не собирался ничего больше говорить Шону, кроме уже сказанного.

— Она встречалась с моим другом. Она была пьяна. Я сказал, что она выставляет себя всем на потеху и посоветовал ей и ее подругам поскорее отправляться домой.

— А кто этот твой друг? — поинтересовался Уити.

Роуман улыбнулся.

— Да ладно, сержант. Как будто вы не знаете.

— Отвечай, когда тебя спрашивают.

— Бобби О'Доннелл, — сказал Роуман. — Ну как, полегчало? Она встречалась с Бобби.

— И в последнее время тоже?

— Прошу прощения?

— И в последнее время тоже? — повторил свой вопрос Уити. — Она встречалась с ним в последнее время? Или она когда-то раньше встречалась с ним?

— И в последнее время тоже, — ответил Роуман.

Уити записал что-то в блокноте.

— Твои слова, Роуман, расходятся с информацией, которой мы располагаем.

— Как это?

— А так. Мы слышали, что она прицепила чайник на его толстую задницу примерно месяцев эдак семь назад, но он никак не мог с этим примириться.

— Ну вы же знаете женщин, сержант.

Уити покачал головой.

— Нет, Роуман, почему ты не хочешь мне все рассказать?

Роуман сложил лежавшую перед ним газету.

— Они с Бобби то сходились, то расходились. То он был ее единственной любовью на всю жизнь, то она ждала кого-то другого, заставляя его томиться от любви.

— Томиться от любви, — нараспев повторил Уити, обращаясь к Шону. — Вот уж лучше не скажешь, описывая переживания столь утонченной натуры, как Бобби О'Доннелл.

— Это точно, — подтвердил Шон.

— Что-то все это не слишком похоже на твоего дружка, — покачал головой Уити, глядя на Роумана.

Тот пожал плечами.

— Я говорю вам то, что знаю. Вот и все.

— Ладно, с этим проехали, — сказал Уити и быстро записал что-то в блокноте. — Роуман, куда ты направился прошлой ночью, когда ушел из «Последней капли»?

— Мы пошли еще немного посидеть к приятелю; он живет в центре города.

— О-о-о, посидеть к приятелю, — со вздохом произнес Уити. — Как бы мне хотелось хоть разок посидеть вместе с вами. Составители наркоты, манекенщицы; куча белых парней, слушающих рэп и хвастающихся друг перед другом, сколько улиц они подмяли под себя. Когда ты сказал «мы», ты имел в виду себя и Алли Мак-Бил, которая сидит рядом?

— Микаэлу, — уточнил Роуман. — Да. Микаэлу Давенпорт, можете так и записать.

— О-о-о, я, конечно же, запишу, — с подчеркнутой галантностью ответил Уити. — Дорогая, это ваше настоящее имя?

— Что?

— Микаэла Давенпорт ваше настоящее имя? — пояснил свой вопрос Уити.

— Да. — Глаза манекенщицы еще чуть выкатились. — А что?

— До вашего рождения ваша матушка, наверное, только и смотрела по телевизору, что мыльные оперы?

— Роуман… — жалобным голосом начала Микаэла.

Роуман, глядя на Уити, поднял вверх руку.

— То, что я скажу, останется между нами? А?

— Ты что, никак обижаешься на меня, Роуман? Уж не собираешься ли ты проиграть со мной все ситуации, в которые попадал Кристофер Уокен?[15]Ну валяй, ты ведь хочешь выглядеть крутым? Ты так решил? Я думаю, мы сможем вдоволь поразвлечься, пока выясняется твое алиби. Это как нечего делать. Кстати, какие у тебя планы на завтра?

Роуман сразу осел, поняв свое место. Такое Шон видел часто: даже матерые преступники становились ягнятами, стоило полицейскому проявить твердость — они мгновенно уходили в себя, причем настолько глубоко, что почти переставали дышать; их отсутствующие глаза смотрели прямо на вас, а в них — темнота и безразличие.

— Какие могут быть обиды, сержант, — сказал Роуман, но голос его звучал уже совершенно иначе, чем прежде. — Я буду счастлив сообщить вам имена всех, кто подтвердит, что я был на этой домашней вечеринке. К тому же я уверен, что и Тодд Лейн, бармен из «Последней капли», подтвердит, что я ушел из бара не раньше двух.