— Стоп! В этом деле нет никаких иностранцев. Все жертвы норвежцы. Все даже блондины. Это касается и того единственного несчастного виновного, которого мы пока нашли. Забудь о русских. Забудь о Балканах. Забудь ради... — Он вздрогнул и схватился за щеку. — Прикусил щеку, — пробормотал он. — Больно!

Зигмунд придвинул стул поближе к столу. Он положил салфетку на колени и взялся за вилку и нож так, будто собирался начать обед с начала.

— Признай, что в лекции Ингер Йоханне приятного было мало, — сказал Зигмунд. Упреки Ингвара оставили его равнодушным. — В этом есть что-то от «Секретных материалов». Управление поступками людей, все такое. Что ты об этом думаешь?

— Ничего пока не надумал, — признался Ингвар.

— Но дальше-то что?

— Ну, это может быть просто совпадением.

— Совпадение! — фыркнул Зигмунд. — Само собой! Твоя жена слушает тринадцать лет назад на другом конце земного шара историю о символических убийствах, и вот те же самые способы убийства, та же самая символика всплывает в Норвегии в две тысячи четвертом году! Трижды! Совпадение?

Как же, как же.

— Тогда, может, у тебя есть объяснение? Ты же смотришь «Секретные материалы».

— Их больше не показывают. И к концу они стали чересчур уж заумными.

— Ну хорошо, а ты что об этом думаешь?

Ингвар наложил себе еще порцию из маленькой чугунной кастрюли. Рис прилип к ложке, и он потряс ею в воздухе. Белый вязкий комок со шлепком упал на тарелку. На рубашке появилось красное пятно от соуса.

— Я думаю, должен быть какой-то черт, — спокойно сказал Зигмунд, — который слышал ту же самую лекцию. Посмеялся над ней. Поиграл с мыслью о том, как он может поиграть с нами.

У Ингвара по спине пробежали мурашки.

— Хорошо, — проговорил он, прекращая жевать. — И что дальше?

— Символика слишком навязчивая. В оригинальных делах убийцы были довольно недалекие, по крайней мере, исходя из того, что ты сейчас рассказал. Идиоты выбирают очевидную символику. Но тот, кого мы ищем, совсем не идиот. — Улыбка Зигмунда стала почти детской, он видел новое, незнакомое ему раньше одобрение в узких глазах Ингвара. — Если мы исходим из того, — продолжил Зигмунд, — что Ингер Йоханне права и что есть кто-то, кто дергает за ниточки, заставляя людей убивать... — Морщина расколола его сросшиеся брови. — ...Мало того, убивать особым образом, то мы совершенно точно не говорим о человеке с ограниченными возможностями. Наоборот.

Наступила тишина. В ресторане не было других посетителей. Официант исчез где-то в глубине зала. Только приглушенная восточная мелодия доносилась из колонок, висящих в противоположном конце помещения. Она напряженно скрежетала на высоких нотах.

— Так! — одобрительно сказал в конце концов Ингвар, поднимая стакан с водой. — Ты все неплохо объяснил. Но если этот мистер Икс слышал ту же самую лекцию, значит, мы говорим о ком-то, кого Ингер Йоханне знает по...

— Нет, — перебил Зигмунд и отломил еще кусочек лепешки. — Я, конечно, ходил в полицейскую школу давным-давно, но что-то я все еще помню. Лекции повторялись из года в год. Преподаватели просто переворачивали стопку бумаг. Я брал конспекты у товарища, который был на курс старше меня. Один к одному. А хлеб вкусный, кстати.

— Ешь-ешь, — сказал Ингвар. — Ты забываешь, что мы говорим не просто о каком-то там преподавателе. Уоррен Сиффорд — это легенда. Он бы не...

— Как будто хорошие преподаватели в этом отношении чем-то лучше плохих, — перебил Зигмунд, рассматривая нож, прежде чем отрезать кусочек мяса. — Наоборот: если лекции нравились слушателям, причин как-то их менять еще меньше. Студенты приходят и уходят, преподаватели остаются. Ты с ним связался?

— С Уорреном?

— Да.

— Нет. Если ты больше не хочешь есть, я могу...

— Пожалуйста-пожалуйста. — Зигмунд пододвинул к нему тарелку.

— Полномочия ФБР, мягко говоря, изменились после одиннадцатого сентября, — сказал Ингвар. — Теперь главное внимание уделяется борьбе с террором. Найти Уоррена оказалось сложнее, чем мы думали. Раньше я мог поднять трубку и услышать его голос через тридцать секунд. А теперь... — Он пожал плечами. — Думаю, он в Ираке.

— В Ираке? А что он там делает? Фэбээровцы же работают только на своей территории, в Штатах?

— В принципе да. На самом деле... — Ингвар снова пожал плечами. — Он с его знаниями очень пригодится им в этом кромешном аду.

— А что он, собственно, такого знает?

Ингвар громко рассмеялся и вытер рот накрахмаленной салфеткой:

— Спроси лучше, чего он не знает. У него докторская степень по социологии. Кроме того, он юрист. Но важнее всего то, что он связан с лучшей полицейской организацией в мире вот уже тридцать лет. Он профессионал.

— И теперь он, значит, в Ираке.

— Я не настаиваю на том, что он в Ираке, — поправил Ингвар. — Однако я бы не удивился, учитывая, каково американцам там сейчас приходится, если им нужны лучшие люди. И из ФБР в том числе. Но я пока не отказался от надежды с ним связаться.

Официант вернулся. Он вежливо воздержался от комментариев по поводу того, что перед Ингваром стояли обе тарелки.

— Еще чего-нибудь выпьете?

— Воды, — кисло отозвался Зигмунд, ставя локти на стол.

— Да, спасибо, — улыбнулся Ингвар и похвалил еду. — Мне, пожалуйста, минеральной воды. Спасибо. — Он пощупал кончиком языка ранку на щеке. — Болит, — пожаловался он.

— Ты веришь в мою теорию? — спросил Зигмунд. — То есть в теорию Ингер Йоханне?

Ингер ответил, растягивая слова:

— Я не могу... представить, как это возможно — таким образом управлять людьми. С другой стороны...

Официант разлил воду по стаканам, улыбнулся и отошел.

— А может быть, я просто не отваживаюсь поверить, — признал Ингвар и сделал глоток. — Если вы правы, значит, расследование станет... еще более сложным. Это значит, помимо прочего, что тот, кто за всем этим стоит, может быть вообще никак не связан с жертвами. Только с убийцами. И у нас до сих пор есть только один подозреваемый.

— И тот совершенный придурок из психушки, — вздохнул Зигмунд. — Занесенная вилка Ингвара заставила его быстро прибавить: — Я хотел сказать, душевнобольной из психиатрической лечебницы. Что, по-твоему, мы должны делать? Следовать этой... теории?

— Мы должны по крайней мере иметь ее в виду. Поскольку мы в любом случае должны продолжать искать связи между тремя жертвами, мы не переработаем особо, если включим в картину и Матса Бохуса.

— Что-то я не совсем понимаю. Его никто не убивал, он...

— Если вы с Ингер Йоханне правы, то он единственная зацепка, которая у нас есть. Если мы ищем связь между Фионой Хелле, Вибекке Хайнербак и Вегардом Крогом, мы должны узнать также, есть ли какая-то связь между Матсом Бохусом и двумя последними. Long shot,[14]но все-таки. Проблема в том, что с Матсом Бохусом больше нельзя разговаривать. Он совершенно не в себе. Последний допрос в субботу его добил. Доктор Бонхеур был прав. И теперь нам приходится расплачиваться: парня перевели в закрытое отделение. Будет не так легко узнать, с кем он, если можно так сказать, контактировал. — Он сунул в рот последний кусок хлеба. — Ну вот, наелся, — пробормотал он. — Пойдем?