— Чего это он? — спросил брезгливо Нерейд, глядя на стоящего на коленях Ивара. — Не то съел?

— Ты что, себя забыл, — одернул насмешника Арнвид. — Сам таким же был, и пяти лет не прошло!

Нерейд — невиданное дело — смутился и отвернулся.

Ивар забрался в седло, и маленький отряд двинулся дальше, туда, где темнели, возносясь к небу исполинскими клыками, горы.

Горы теснились со всех сторон, нависали огромными телами. Даже костер, разожженный у подножия одного из седоголовых великанов, прижимался к земле, точно испуганный зверь. Огрызался треском горящих сучьев, плевался в ярости искрами, но подняться ввысь, распрямиться не смел. Знал — с горами ему вышиной все равно не сравниться.

— Ну и что? — пробурчал Вемунд, с вожделением поглядывая на висящий над костром котел, от которого расходился сытный мясной запах. — Добрались мы до гор, и где этого дракона искать?

— Ничего, он сам нас найдет, — пробурчал в ответ Арнвид, занятый починкой сапога, у которого отвалилась подошва. Многомудрому эрилю невместно ходить в драной обуви, и знаток рун, прилежно сопя, орудовал толстой иголкой.

— Как бы мы об этом не пожалели, — бросил из темноты Торир, стоящий на страже. — Как там, похлебка готова?

— Погоди маленько. — Нерейд, исполняющий обязанности кашевара, зачерпнул булькающего варева, подул, после чего отважился попробовать. Рожу скорчил такую, что впору было свалиться.

— Ну что? — шумно облизнулся Вемунд.

— Не, не готова, — ответил Нерейд, откладывая ложку. — Может, нам пока пива выпить, чтобы с голоду не помереть?

— В любой момент может появиться дракон! — ледяным голосом отрезал Хаук.

— Да ладно! — Вемунд просительно улыбнулся, глаза были честные и преданные. — Мы что, пьяные хуже деремся, чем трезвые?

— Да, и, может, дракон побрезгует пивным запахом? — добавил Нерейд, потирая руки. Глаза его хищно сверкали. — Не станет нас сразу жрать! Тут мы его и…

— Уговорили, тролли красноречивые! — И под дружные одобрительные возгласы конунг извлек из поклажи заветный бочонок.

Словно по волшебству в руках викингов появились кружки. Кари шумно сглотнул набежавшую слюну.

Кружки были наполнены в одно мгновение. Ивар глотнул жадно, словно не пил неделю. По горлу прокатилась свежая волна, в животе потяжелело, а окружающий мир стал чуточку лучше. Холодная ночь — теплее, шишковатый камень под задницей — мягче, а лица соратников, небритые и злые, — добрее.

— Эй, а мне кружечку? — возопил из тьмы забытый Торир Топор в Глазу. Он нарочно уселся подальше от костра, чтобы яркий свет не мешал наблюдать за тем, что происходит вокруг.

— Налейте ему, — приказал конунг. — Ты, Ивар, отнесешь. А нам всем, я думаю, можно еще по одной…

До притаившегося за здоровенным валуном Торира Ивар дошел нормально, а вот на обратном пути неожиданно споткнулся, пробежал несколько шагов и едва не ляпнулся лицом в костер. Спас Кари, вовремя ухвативший за рукав. Затрещала прочная ткань, и Ивар повис, удерживаемый над пламенем.

— Спасибо, — выдавил он.

— Ну и напугал ты нас! — рассердился Нерейд, застывший у костра на корточках с поднесенной ко рту ложкой. — Может, еще по одной?

Возражений не последовало. Бездонный бочонок не пустел, пиво грело тело и душу, и вскоре у костра затянули старинную походную песню, что пели еще первые викинги, отправляясь грабить чужие земли! Хриплые надтреснутые голоса отражались от скал, порождая причудливое эхо, и казалось, что древние горы поют вместе с людьми.

— Торир, давай сюда! — крикнул Вемунд, держа в руках кружку, по блестящим бокам которой сползала пивная пена, белая и густая, как сметана. — Выпьем за наших богов, да и за местных тоже!

— А стража? — ответил Топор в Глазу из темноты. — Вдруг враги нападут!

— Какие враги? — Толстый викинг пошатнулся, едва не брякнувшись на камни. — Тут же нет никого… А если кто и появится, то мы дыхнем на него и он рухнет наземь, сраженный могучей силой духа северных воинов!

Подобный аргумент возымел действие. Некоторое время в душе Торира, судя по кряхтению и сопению, продолжалась борьба, но затем порок победил чувство долга. Топор в Глазу появился около костра, облизываясь, точно волк при виде жирного барашка, забредшего в лесные дебри.

— Дайте мне, дайте быстрее! — завопил он, багровея лицом. — А не то всех поубиваю!

Получив в руки булькающую кружку, он припал к ней, словно там было не обычное пиво (пусть даже очень хорошее), а напиток из самого Асгарда, принесенный лично Отцом Ратей.

Начался было дождь, но почти сразу затих, поняв, наверное, что даже ему не под силу затушить огненное стремление викингов к доброй гулянке. Шипели в костре дрова, каждый говорил о своем, не слушая соседей, а вокруг стоянки что-то яростно грохотало.

Потом во тьме зажглись два лиловых глаза, огромных, как щиты. Заметивший их первым Нерейд сначала не сообразил, что видит перед собой, и очумело затряс головой. Но видение не пропадало, гигантские кругляши продолжали висеть в воздухе, излучая мертвенный неяркий свет.

— Там кто-то есть! — прорезал общий гам вопль рыжего викинга.

Недовольно всхрапнул уже наладившийся спать Вемунд, встрепенулся Арнвид, сердце Ивара сжалось в неприятном ожидании беды. Хаук, сидевший к глазищам спиной, встал и медленно повернулся.

Некоторое время он вглядывался во мрак, а остальные викинги спешно вооружались. Оружие словно попряталось, мечи и топоры забились под камни, а стрелы не желали вылезать из колчанов, будто досматривали десятый сон.

— Кто бы ты ни был, — проговорил конунг медленно, разом остужая боевой пыл дружинников, — подходи, садись к нашему костру…

Тьма, словно сойдя с ума, зашевелилась. Сотни бликов забегали по исполинскому чешуйчатому телу, вдвинувшемуся в круг света. Ивар с ужасом осознал, что камень, на который он пять минут назад помочился, не что иное, как палец гигантского дракона. К людям приблизилась морда, огромная, как скала. В пасти блестели зубы, каждый длиной с человеческую руку, чешуйки были зеленоватые, с чуть стершимися краями.

Дракон с шумом втянул воздух, точно собака, обнюхивающая чужаков. Ивар выпустил меч из разом ослабевшей руки, понимая, что все их оружие бессильно против такой громадины.

— Отведай нашего пива! — еще раз предложил Хаук, поднимая наполненную до краев кружку.

Дракон понюхал еще раз, и в глазах его что-то сверкнуло. Пасть, в которой поместилась бы телега, распахнулась, явив красный зев и таящуюся за ним тьму.

И тьма эта взревела. Из пасти пахнуло жутким смрадом гниющего мяса, а в реве слышались слова. Ясно было, что дракон говорит, но что именно — понять не удалось никому.