8 декабря 1885 года. Брюссель. Штаб-квартира Североатлантического альянса. Экстренное совещание Генерального совета

— Господа! Господа! Я прошу тишины! — генерал Хейнс был взволнован. Да и не только он. Новость о том, что русских видели в пригороде Белграда, стала сенсацией, разрывающей все европейские газеты. Лондон, Берлин и Рим оказались охвачены натуральной паникой. — Итак, — продолжил Хейнс, после того как люди немного успокоились. — Перед нами встала в полный рост проблема. Большая и серьезная. Наша армия в Югославии разбита и, по мнению генералов, спасти ее уже не получится. Мольтке, не вынеся стыдя и позора, отбыл в распоряжение фронтовых частей, дабы взять командование на себя и принять свой последний бой. Что будем делать?

— Пока русские стянули в Югославию свои лучшие силы, мы можем объявить им войну и ударить из Восточной Пруссии, стараясь разгромить их немногочисленные регулярные силы, — заявил с некоторым апломбом Вильгельм.[74]— У нас значительное численное преимущество, которое позволит нам легко окружить и уничтожить русские войска в приграничных сражениях.

— Во-первых, — начал говорить с места слегка задумчивый Алессандро Грациани, — не факт, что у нас получится их разбить. Александр имеет вполне определенную славу в военных кругах. И она позволяет совершенно точно утверждать только то, что даже если мы сможем нанести русским поражение в приграничных боях, то войну они выиграют все равно. Например, подтянув части Национальной гвардии со всеми вытекающими последствиями. Мы ведь на самом деле даже не представляем реальный уровень их подготовки. Германская разведка уже один раз ошиблась в своих оценках. Впрочем, опыт Югославской войны показал, что мы не можем успешно взламывать их оборону даже превосходящими силами.

— Но… — попытался вставить Вильгельм, однако поднятая рука Алессандро не дала ему сказать.

— Во-вторых, в Югославии мы столкнулись с двумя проблемами, которые в ближайшее время нам не разрешить. Это мощный воздушный флот русских, безнаказанно громящий наши части, и их кирасиры — механические монстры, против которых в войсках практически нет никаких средств. Последним приказом Мольтке перед его отбытием на фронт стало создание истребительных отделений, вооруженных крепостными ружьями. Они показали себя неплохо при стрельбе по этим бронированным танкам с фланга, но их мало, в лоб они их не берут, а в борт могут поразить только с дистанции ста пятидесяти шагов. Что чрезвычайно опасно.

— И что? — встрепенулся Вильгельм. — Вы думаете, что у русских этих самых кирасир бессчетное количество?

— Мы не знаем ровным счетом ничего о том, сколько реально у них подобных механизмов. Ведь для всех нас аэропланы и кирасиры стали откровением. Что скрывает этот хитрец? Одному Богу известно. Именно поэтому я не хочу рисковать. Мы извлекли полезный урок из этой войны — нам нужно не копировать то, что нам показывают, а учиться, развиваться и думать наперед. Без собственных кирасиров, аэропланов, дирижаблей и прочего, причем массово, мы не сможем одолеть русских. Для нас это утопия. Кроме того, Испания. Вы забываете про нее?

— А что Испания?

— По данным нашей разведки, там идет активная подготовка к войне. Они планируют напасть на нас, дожидаясь лишь того момента, чтобы мы завязли в русском болоте. Вы готовы воевать на два фронта? Вы забыли о том, что французы все еще не смирились с тем, что их разгромили и разделили? Сколько мы с вами ловим и вешаем повстанцев каждый год? Их становится меньше?

— Кроме того, — подвел итог Хейнс, — у России очень сильный крейсерский флот, который хоть и устарел, но все же может очень сильно нарушить наше снабжение. Боюсь, что Великобритания будет очень быстро переключена на Индию, где сикхи месяц назад снова провели полномасштабные военные учения, а восстание в Персии, утонув в крови, стремительно затихает. При помощи русских, господа. При помощи русских. В том числе и с активным использованием бронированных поездов и частей кавалерийского корпуса, стоявшего до того в Средней Азии. Почти все боевые действия сейчас сместились на восток Персии, а также в Афганистан. У повстанцев, которых мы спонсировали, уже нет никаких сил. А это значит, что в случае чего русские совместно с персами и сикхами перейдут в наступление по всей Индии и нам там станет очень жарко. Кроме того, союзный им Сиам может подло ударить в спину.

— Итак, что мы решили? — обратился генерал Хейнс к участникам Генерального собрания после практически получасового обсуждения. — Поступим как я предложил?

— Да, — сквозь зубы произнес Вильгельм, жутко недовольный сложившимися обстоятельствами.

— Да, — ответил Алессандро Грациани.

Спустя неделю. Лондон. Букингемский дворец

— Ваше Императорское Величество, — сэр Гладстон в очередной раз пытался ответить на заданный Викторией вопрос, но та его в очередной раз перебила:

— Что, Ваше Императорское Величество? Кто обещал мне разгром немногочисленных русских в этих проклятых богом горах? Кто? Вы, сэр! А что мы получили? Наше поражение! Да такое, что стыдно о нем даже думать! Столько англичан погибло! Как вы, сэр, могли подобное допустить?! Почему вы не застрелились, узнав об очередном провале нашего дела? Почему вы посмели показаться мне на глаза?!

— Ваше Императорское Величество, — покорно склонил голову премьер-министр, — это всего лишь поражение. Одно поражение в Большой войне. Нам нужно жить дальше и работать над тем, чтобы подобное больше не повторялось.

— Всего лишь одно поражение в Большой войне?! — разъяренно переспросила Виктория. — Всего лишь одно?! — она практически кричала. Никогда прежде она не срывалась и не вела себя подобным образом. Но, видимо, накипело. Впрочем, здоровье уже немолодой женщины такого стресса не выдержало, так что она после беседы с премьер-министром на повышенных тонах слегла с сердечным приступом. Да таким, что врачи порекомендовали ее не беспокоить какое-то время и не отвлекать по всяким пустякам.

28 декабря 1885 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец

Скобелев сиял, как пятак, который начищала целая рота солдат. Его всего просто распирало от гордости, радости и чувства удовлетворения. Впрочем, сопровождающие его офицеры выглядели не хуже. Кое-кто из них был ранен, но это никак не отражалось на их лицах.

— Добрый день, товарищи, — поздоровался с армейской делегацией Император.

— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество, — хором и весьма бойко ответили генералы, больше для озорства, чем для дела, так как подобные формальности Александр не очень любил, предпочитая рабочую атмосферу любому фанфаронству.

— Как я понимаю, вы прибыли такой толпой, чтобы принести мне какую-то очень важную весть и, судя по вашим лицам, радостную. Я угадал?