Ария Старк и Тайвин Ланнистер

21 января 1886 года. Брюссель. Штаб-квартира NATO. Заседание расширенного Генерального совета Североатлантического альянса

— Господа, — начал премьер-министр Великобритании сэр Гладстон, усидевший на своем месте несмотря ни на что. — Югославская война завершилась полным нашим разгромом. Это печально. Однако я считаю, что в данном деле, как и в любом другом, есть как минимум две стороны. Конечно, чрезвычайно плохо то, что мы не смогли разбить русских в Югославии, тем самым, уступив им окончательно это царство и потеряв шанс пополнить наш альянс за счет Испанской империи. Ведь положение этого мадридского льва последние годы не так уж и шатко. Но! Но, господа, — поднял палец сэр Гладстон. — Мы получили очень полезный урок. Если бы мы победили, то не смогли осознать того, насколько слаба наша армия, и с легким сердцем бросились в пучину большой войны с русскими. Кто-то говорит, что у нас был шанс. И он прав. У нас действительно был шанс потерять свое положение и оказаться полностью и окончательно разгромленными. Прекрасный шанс повторить судьбу Оттоманской империи, которая не выдержала силы русского оружия. Прекрасные времена Крымской войны, когда мы могли перекупать их интендантов и обладать решительным техническим преимуществом, безвозвратно прошли. Россия теперь — это сильный, умный и грозный враг. Дикое и ужасное олицетворение темной азиатской мощи, которую мы не можем игнорировать. Да, кто-то может смеяться и осыпать русских памфлетами, но победить их сейчас не может никто.

— И что вы предлагаете? — спросил задумчивый и весьма расстроенный Вильгельм. Пленение любимого фельдмаршала очень сильно остудило его воинственный пыл.

— Готовиться к войне. Его Императорскому Величеству Александру III сорок лет, у него четверо дочек и ни одного сына. Его брат — Владимир после серьезного воспаления легких очень плох здоровьем и совсем не имеет детей. Дядя с детьми от престола отлучен Императорским манифестом по его собственной просьбе. Других наследников нет. Думаю, за двадцать-тридцать лет, что остались до смерти русского Императора, мы сможем дельно подготовиться, собрав в кулак все свои силы. А после, пользуясь смутой, вызванной такой сложной и неоднозначной ситуацией в престолонаследии, предпринять попытку разгрома.

— То есть вы предлагаете замкнуться на внутренних делах альянса? — переспросил Алессандро Грациани.

— Именно так. Югославия показала, что наши вооруженные силы очень слабы. Их нужно привести к единому образцу как организационно, так и в плане подготовки, не говоря уже о вооружении. Нужно сделать так, чтобы пехотный полк из Сицилии ничем не уступал в выучке и оснащении такому же из Вюртемберга. Во всех странах коалиции требуется ввести единые виды оружия, боеприпасов, формы и прочего, дабы упростить снабжение и управление. И многое другое. Дел, как вы понимаете, у нас огромное множество.

— Но тогда нужно вводить не только единый стандарт вооружения, — лукаво улыбнулся Вильгельм, косясь на Алессандро Грациани.

— Да, — кивнул Гладстон, — я тоже думал о том, чтобы ввести идеологическую платформу, разработанную в Италии в качестве основной на всей территории альянса. Но это дело непростое и требующее большой деликатности. Ведь фашизм изначально создавался под образ мыслей итальянского народа… У англичан или венгров он может сильно отличаться. Лондон, безусловно, выступает за то, чтобы утвердить эту благую идеологию, но опасается перегибов и фанатизма.

— Не переживайте, — улыбнулся итальянский диктатор, — Италия справилась, хотя изначально и имелись весьма серьезные проблемы.

— Кстати, — спросил Вильгельм, — а как Британская империя будет избегать внешних дел, если ее колонии находятся в зоне прямых интересов Москвы?

— Не избегать, — улыбнулся Гладстон. — Просто перенесем свои приоритеты в Европу. А Индия… с ней все очень непросто. Боюсь, что нам придется отказаться от нее как от колонии и создать из этих земель еще одно королевство в составе нашей Империи со значительными свободами и автономиями. Как иначе его удержать, мы не понимаем. В Персии завершается кровопролитнейшая гражданская война, в которой погибло больше двух третей населения. Имеется огромное количество беженцев, которые бегут в британскую Индию и Саудовскую Аравию. Русские строят железную дорогу от Тегерана к нашей индийской границе. Афганистан стараниями соседей, особенно из Дунгарского эмирата, так и вообще — безлюдная пустыня, в которой выжил едва ли каждый десятый. И ситуация продолжает ухудшаться. Впрочем, непримиримые пуштуны не унимаются, продолжая выяснять отношения с помощью оружия. Москве в тех местах предстоит много работать. Настолько, что если ее не теребить, то и она к нам сама не полезет, не имея крепкого тыла.

— Господа, но что делать нам? — взмолился Стивен Гровер Кливленд, 22-й президент САСШ. — Конфедерация — союзник России. Это ненавистное государство индейцев КИА, с которым мы были вынуждены заключить мирный договор, занимает наши земли и непременно получит поддержку из Москвы, если мы попытаемся его смять. Вряд ли войсками, но оружие им продадут. Рядом с нами лежит только достаточно слабое королевство Канада, состоящее в пределах Британской империи… Видит бог, я привел финансы в порядок и пытаюсь заниматься укреплением внутренней политики. Но постоянно сталкиваюсь с открытым противодействием крупных финансистов, слишком сильно завязанных на интересы Москвы. Что мне делать? Боюсь, что любое резкое движение может поставить точку не только в моей карьере, но и в позиции САСШ по отношению к альянсу. Ведь нам сейчас намного выгоднее дружить с русскими.

— Не переживайте, сэр, — улыбнулся Гладстон. — Мы поможем вам. Мы ведь должны помогать друг другу.

Через час в кулуарах президент САСШ Кливленд обратился к британскому премьер-министру:

— Сэр, что вы имели в виду под помощью?

— Вот, — протянул небольшой конверт премьер-министр. — Вы же собираетесь заехать в Лондон с рабочим визитом на обратном пути? Вот и отлично. Здесь указан адрес, по которому мы сможем продолжить разговор в совершенно ином ключе.

— Я не понимаю ваших намеков, — искренне сказал Кливленд.

— После смерти нашей обожаемой Императрицы Виктории на престол взошел ее сын — Император Эдуард. Большой человек в обществе «Вольных каменщиков»…

— Вот к чему вы клоните, — выдохнул президент.

— Именно к этому. САСШ в свое время создавались именно нашим обществом и долгое время находились под нашим руководством, что позволило им очень энергично развиваться. Мы даже обеспечили нашему детищу защиту от европейских драк, давая возможность укрепляться в совершенно тепличных условиях. И что мы видим сейчас? Только дуракам остается неясно, что, несмотря на некоторую независимость САСШ в вопросах внешней политики, Москва контролирует ее финансы и промышленное производство. Причем не представители нашей организации, а какие-то пошлые последователи этих азиатских дикарей. Умных, страшных и безжалостных.

— Это я знаю и без вас. Особенно силен Морган. Никто не знает, на кого на самом деле он работает, но он чрезвычайно силен. Кроме того, я подозреваю в подкупе большую часть сенаторов. Вашингтон фактически опутан паутиной, да такой, что мы все боимся высказываться, опасаясь последствий.