Все остальные друзья подталкивали к тому же шагу. Даже мама спрашивала, не познакомилась ли я с кем-нибудь. По ее тону было ясно, что она имеет в виду не других мамаш в яслях.

– Не забыла, – заверяю ее я. – Давай, Алфи, найдем тебе что-нибудь на ужин.

– Ты в порядке?

– Нервничаю. Я уже забыла, каково разговаривать с мужчинами, какой там флирт.

– Все будет хорошо. – Китти проходит за мной на кухню.

– У тебя раньше были кошмарные свидания. Помнишь того, с крошечной головой, и фаната фильма «Сестричка, действуй»?

Китти смеется.

– Этого парня очень советует Стивен. Они с Эндрю хорошие друзья. Тренировались вместе. И я обещаю, что его любимый фильм уж точно не «Сестричка» или «Миссис Даутфайр».

– А мне нравится «Миссис Даутфайр», – говорю я.

– У меня хорошее предчувствие насчет сегодня.

– Мы не можем вдвоем встречаться с анестезиологами.

– А почему нет? Будет весело, честно.

– Посмотрим.

На свидание я опаздываю, и он, судя по всему, тоже. Занимаю последний свободный столик в углу переполненного бара. Усевшись, проверяю в сумочке телефон – вдруг Китти что-то понадобится. Компания за соседним столиком веселится и распивает коктейли. Смотрю в окно, откуда отрывается великолепный вид на Биг-Бен. Уговариваю себя, что сегодняшний вечер мне понравится.

Через пять минут я делаю вид, что увлеченно изучаю напитки в меню, а потом снова бросаю взгляд на барную стойку. Расслабься, Бекка. Это свидание, а не экзамен.

Телефон вибрирует – пришло сообщение. Секунду надеюсь, что вечер отменяется, что я могу сбросить шпильки и влезть в мягкий свитер с джинсами… Увы, это Китти: «Алфи спит. Помни, ты горяча! Удачи!»

Итак, ближе к вечеру я открыла шкаф. Алфи играл с деревянными игрушечными кирпичиками, однако рожок для обуви, найденный на полу шкафа, заинтересовал его куда больше.

Китти вытащила красное платье – повседневное, но сексуальное, как она его охарактеризовала.

– Помню, ты его на премьеру фильма как-то надела.

– Сто лет назад. Я не могу его надеть сейчас, это слишком.

– Нет! – Она тут же отобрала джинсы с нейтральной черной кофточкой и сунула мне в руки это платье.

– Я в него не влезу, – возразила я, кивая на свой дряблый живот, а потом вдруг споткнулась о кирпичик и выругалась. В последнее время я стараюсь не ругаться грубо, однако получается пока не очень.

Смотрю на часы. Семь пятнадцать. Мы же договорились на семь?..

И чего я так переживаю? Наверное, потому что мое последнее свидание было с Лукой, больше десяти лет назад. С тех пор, как Олли умер, мне не хотелось ни с кем встречаться. Я только недавно начала переосмысливать свою жизнь, особенно после слов Джанет. Когда я увидела, как Китти и Стивен целовались у меня на диване (про невольного зрителя они не знали, я как раз спускалась вниз, уложив Алфи спать), то впервые ощутила мимолетное желание испытать те же чувства.

– Эндрю Мэттьюс, – представляется мужчина, подошедший к моему столику, и снимает пиджак. – Вы, должно быть, Ребекка. Простите, пожалуйста, что опоздал.

– О, не волнуйтесь. Я только приехала, – вру я.

Стивен говорил, что год назад Эндрю развелся. Думаю, ему под пятьдесят. Рукопожатие у него крепкое – хороший знак. Однако мой взгляд упирается в его тонкие волосы.

– Ну что… – начинаем мы хором.

– Желаете выпить? – спрашивает Эндрю.

– Вы анестезиолог, как Стивен? – произношу я одновременно с его вопросом.

– Да, – снова стройно выдаем мы и смеемся. Эндрю тоже нервничает.

За выпивкой он рассказывает про свою работу, а мои мысли возвращаются к Олли. Вспоминаю, как много лет назад мы купили это красное платье. Олли назвал его «премиальным».

– Сколько оно стоит? – спросил тогда Олли.

– Не надо! – Я даже зажмурилась, посмотрев на ценник. – Ужас.

– Насколько ужас? Легкое ранение для кредитки или…

– Реанимация. Остановка сердца. Карта может никогда не оправиться, – пошутила я.

– Ох, да померяй его уже, – подтолкнул меня Олли.

В примерочной я сдернула с себя свитер.

– Новый лифчик? – Олли скользнул пальцем под бретельку.

– Не здесь, – рассмеялась я и задернула шторку плотнее.

– Распусти волосы, – попросил Олли, когда я наконец влезла в платье.

Я так и поступила.

– Бекка, ты прекрасна, – улыбнулся он.

– Ах ты старый романтик, Олли.

– Почти такая же клевая, как новый айпод, – произнес он с хитрой улыбкой, которую унаследовал Алфи.

Я так хочу снова увидеть его лицо. Что угодно бы отдала, чтобы поцеловать его, ощутить его касание, объятия. У нас были и взлеты, и падения, но мы действительно любили друг друга. Я бы отдала что угодно за возможность отвести Алфи в парк вместе с Олли, держа нашего малыша за ручки. Я скучаю даже по нашим ссорам из-за пустяков. Мне страшно, что я постепенно забываю его голос. Даже не представляла, что буду встречаться с кем-то еще, ведь верила, что мы вместе доживем до самой старости. Мы болтали о том, как будем жить в доме для престарелых у моря, играть в карты, бродить по пляжу, любуясь волнами…

Эндрю все продолжает. Я пытаюсь слушать, однако на самом деле размышляю, кому отправить рукопись Олли. Она хороша. Даже если ее не примут, мне жаль, что я не смогу сказать Олли, как им горжусь. Вспоминаю, как он работал над рукописью за столом, включив музыку. Я, подкравшись, заглядывала в экран, и Олли тут же захлопывал ноутбук.

– Олли, ну можно мне хоть чу-у-уточку прочитать? – клянчила я.

– Когда закончу.

– Я постареть успею.

Он усадил меня к себе на колени.

– Так, барышня, за это вас надо отшлепать!

И мы, смеясь, целовались. Олли забирался ладонью мне под юбку, я расстегивала его рубашку, сбрасывала туфли…

Я вдруг начинаю злиться. Почему я не могу получить удовольствие от сегодняшнего вечера? Я что, все время буду цепляться за прошлое? Разве это не так же бесполезно, как хранить старые туфли, которые давно тебе не подходят?

Официант приносит нам бутылку вина. Я даже не заметила, что Эндрю ее заказал. Официант демонстрирует бутылку, умело наливает немного в бокал Эндрю.

– Можно? – неожиданно произношу я.

Эндрю протягивает мне бокал. Я принюхиваюсь, слегка его болтаю, потом делаю небольшой глоток. Ударное вино, как сказал бы Джо. Оно терпкое, с нотками липы или, наверное, крыжовника. Наверное, совиньон.