Я вообще не понимаю той войны с наукой, которая возникла в последние 4–5 лет. Этого никогда не было. Научные работники всегда были главной силой Минздрава. Сегодня все наоборот.

А напоследок я вам скажу следующее. Лекарства — оборонная часть стратегии, жизнеобеспечения страны. К чему сегодня мы готовы? Мы технологически не готовы ни к войне, ни к изоляции.

— Что вы имеете в виду?

— Госсекретарем США была заявлена претензия на Сибирь. Всему миру давно уже понятно — Сибирь не нужна Российской Федерации. Она нужна Америке. И заодно там всякие Камчатки и Сахалины. И все вопросы нового мироустройства будут решены.

Госсекретари не бросаются случайными фразами, это не журналисты. Значит, подобная претензия — подготовка захвата или прощупывание сил.

А теперь посмотрим с точки зрения руководства страны: к чему мы сегодня готовы? К тому, чтобы на второй день поднять руки. Ни лекарств, ни технологий, ни медицинской промышленности — ничего нет. Все было, и все — уничтожено. Так какая у нас страна?!.

…Честно говоря, добавить к этим словам академика Воробьева почти нечего. Пора признать — «человек духовный» (человек науки, идеи, труда) побежден в нашей стране «людьми успеха» (криминалитетом и коррупционерами). Самое главное, жизненно необходимое обществу лекарственное средство — нравственность — нельзя завести из Китая или обменять на газ в Европе. Над этой проблемой нужно работать, с помощью «безусловно конкретных действий», как говорит академик Воробьев…

«Жизнь, как смертельная болезнь, передающаяся половым путем» — об этом безрадостном определении вспомнили участники парламентских слушаний «Состояние законодательной базы охраны здоровья детей и подростков». Времена, когда дома и улицы нашего Отечества были украшены лозунгом «Всё лучшее — детям», увы, миновали. Новое время — новая наглядная агитация: на рекламных щитах призывы выпить пиво, выкурить сигаретку… В результате только среди подростков (!) курящих уже 40 процентов. А молодого человека, не употребляющего пиво «на завтрак», ныне встретить вообще проблематично. Удивительно ли, что такая жизнь не имеет перспектив продлиться в детях и внуках? По данным академика Александра Баранова, сегодня у 30 процентов молодых людей выявляется задержка полового созревания, а у 40 процентов юношей наблюдаются заболевания, которые в будущем могут ограничить репродуктивные функции. Разнузданный телесекс не подмога семейному счастью — чем больше «виртуального разврата», тем меньше здоровой молодежи. Член-корреспондент РАМН Александр Румянцев, характеризуя ситуацию, еще более категоричен: «Сегодня ни одной девочки с нормальной промежностью и маткой найти нельзя. Кого же она будет рожать?! А мышечная масса ребят, которые уходят в армию, на 30 процентов не соответствует стандарту. Вспомним, у нас послевоенные дети, которые выросли в голодные годы, сдавали нормы ГТО и БГТО».

Комитет Совета Федерации по науке, культуре, образованию, здравоохранению и экологии, инициатор состоявшихся слушаний, сложившимся состоянием дел более, чем озабочен. Виктор Шудегов, председатель Комитета, в своем выступлении отметил, что за «за последние десятилетия сформировались устойчивые негативные тенденции в динамике основных параметров детского здоровья». Эта грустная истина имеет теперь документальное подтверждение — проведенная Всероссийская диспансеризация школьников показала, что здоровыми у нас являются только 3 процента школьников. Цифра, без преувеличения сказать, страшная. В такой ситуации разработка и принятие закона «Об охране здоровья детей и подростков в Российской Федерации» — мера необходимая, но не единственная. Дело в том, что попутно законодателям и медикам приходится отбиваться от очередных непродуманных попыток реформирования.

Инициатива Всемирного банка реконструкции и развития перекроить действующую службу охраны материнства и детства, или, попросту говоря, ликвидировать ее, далеко не у всех людей, облеченных властью, вызывает ликование. Борис Шпигель, заместитель председателя Комитета СФ по науке, культуре, образованию, здравоохранению и экологии высказался на этот счет вполне определенно: «Мы считаем это преступлением против человечества. Педиатрия всегда была козырем советского здравоохранения. Достойно выполняет свое предназначение и сегодня. По сути, это — кузница кадров для других смежных врачебных специальностей».

Кстати говоря, каверзы Всемирного банка касаются не только педиатрической службы. Б. Шпигель привел такой пример: «У нас в стране неуклонно повышается финансирование по программе неотложных мер борьбы с туберкулезом, а Всемирный банк навязывает нам „туберкулезный кредит“. В позапрошлом году мы отбили кредит, а нынешнее руководство Минздрава непонятно по каким причинам согласилось с его принятием. Генеральной прокуратуре нужно разобраться в сути этого кредита, нужен ли он нам… Конечно, если Всемирный банк хочет оказать России помощь, мы не откажемся. Но если эта помощь дается под гарантии Правительства, то пусть она будет в денежной форме, а не в виде навязанных лекарств. Мы проанализировали главный препарат, которым хотят лечить у детей мультирезистентную форму туберкулеза. Это таривид. Не буду говорить, какое заболевание можно вылечить таким препаратом — об этом венерологи хорошо знают. Одна таблетка — и больной здоров. А туберкулез таривидом не вылечишь…»

«Добрые дяди» навязывают нам спасительные «панацеи», а тем временем неукомплектованность педиатрами детских учреждений (особенно в сельской местности) достигла ныне угрожающих масштабов. Выход можно найти в возврате к государственному распределению студентов-медиков. И всё же, пока врач не будет получать достойную зарплату, нечего ждать кардинального решения кадровой проблемы.

Впрочем, представитель Всемирной Организации Здравоохранения в России Микко Виенонен, считает, что деньги решают далеко не все: «Абсолютно понятно, что ни в одной стране не существует идеальной системы, и всегда любую систему можно совершенствовать». Этот осторожный намек на возможное продвижение в будущем инициатив Всемирного банка, вызвал решительный отпор со стороны известного педиатра Леонида Рошаля: «Возьмите ВВП Финляндии, откуда вы родом, и сбросьте бюджет здравоохранения до 2,9 процентов, как у нас. Посмотрим, что Вы тогда получите. Если мы Францию и Канаду с 10 процентов от ВВП переведем на наши деньги, тогда сравнения с ситуацией в России будут корректными. Но даже сегодня, при больших вложениях в ту систему здравоохранения, которую Вы нам рекомендуете, народ в Канаде, в Англии, во Франции бунтует против семейных врачей. Люди недовольны, а Вы хотите, чтобы мы пошли по этому пути! Да нам бы половину этих денег, которые вы имеете, мы бы со своей системой здравоохранения еще не то сделали!»

Действительно, российская педиатрия в провальные 90-е выполнила свой долг перед обществом: младенческая смертность, детская смертность, заболеваемость и количество инвалидов не увеличились за годы так называемой перестройки. Спрашивается, откуда же берутся больные дети в таком количестве? Ответ очевиден: из системы образования. В России 25,3 млн. детей школьного возраста. Зрелость детей перед поступлением в школу в 1990-е году по сравнению с 1980-ми годами снизилась в два раза (!), уровни учебной нагрузки в школах завышены (в гимназиях и лицеях до восьми раз). Уровни физической активности в 2,3 раза ниже минимально необходимых, что обуславливает снижение мышечной силы на 18 процентов и жизненной ёмкости легких на 15 процентов. Несмотря на требования закона о санитарно-эпидемиологическом благополучии населения, экспертиза педагогических инноваций до сих пор не проводится. То есть в школу тащат всё, что угодно — от люминесцентного освещения до нейролингвистического программирования. Больная школа — больной ребенок — больная страна: тяжкие и особо тяжкие преступления, совершаемые подростками, составляют более 50 процентов от общего числа всех преступлений. Вопрос: куда идем и чему учим?!