litbaza книги онлайнРоманыПоцеловать осиное гнездо - Джонатан Кэрролл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 67
Перейти на страницу:

– Сэм, не тоскуй так, ладно? Эта женщина похитила твою дочь!

– Знаю. Но что бы ни случилось, здесь была и моя вина. С той минуты, как мы встретились, я понимал, что она доставит мне немало хлопот. Почему я просто не оставил ее в покое? Сколько времени нужно, чтобы научиться держать руки в карманах? Научиться просто наблюдать, как в мире происходит что-то, относящееся к этому миру?

Снова пошел снег. Я смотрел на него. На сердце у меня была страшная тяжесть.

– Я просто хандрю, Фрэнни. Я говорю даже не о Веронике, а о ней и Касс, и о трех женах... О-хо-хо, почему ничего не получается? Почему все говорят примерно одно и то же? Все это правда, и во всем нет ничего хорошего. Почему все, кого я знаю, где-то за стеклом?

Эдварда Дюрана в день Вероникиной смерти свалил приступ. Придя в себя, старик едва сумел вызвать «скорую». В больнице нашли новые неполадки в его организме, и все вместе взятые они должны были убить его в самом скором времени.

Я навестил его в больничной палате, где мы много часов проговорили о Касс и о том, как мне с ней помириться. Я понял, что его живой интерес к моей ситуации с дочерью вызван его собственной неудачей с сыном. Хотя в его теле осталось совсем мало сил, он все же схватил меня за руку, запавшими глазами взглянул на меня и сказал:

– Исправьте это! Во что бы то ни стало. Все остальное не важно, Сэм.

Следствие по делу Вероникиной смерти было долгим и безрезультатным. Нашли только две стреляные гильзы от охотничьих патронов. Больше ничего. Но меня допрашивали так долго, что я чуть не взбесился, а Маккейб, образцовый полисмен, не сделал для меня никакого исключения из правил. Он хотел знать все, что случилось в тот день, но все мои воспоминания, казалось, ничем не могли помочь следствию. Видит бог, я хотел помочь, но одни события врезаются в память, а другие стираются. Как Вероника проникла в дом? Я не знал. Я помнил, как она упала, но не слышал двух выстрелов. А не видел ли я кого-нибудь в окне у нее за спиной? Я оказался плохим свидетелем. Не раз я замечал в глазах моего друга насмешку и презрение. И я понимал их причину и чувствовал себя только хуже.

Однажды вечером после похорон Вероники я ужинал у Фрэнни с Магдой. Ужин прошел неловко, в молчании, и всем нам было тяжело. Я рано ушел, чувствуя опустошенность и одиночество.

Эта история заканчивается неожиданно иронично, но самое смешное – что спасение пришло в лице моей отдалившейся от меня дочери. Естественно, после смерти Вероники я почти не думал о книге. Я знал, что он ждет где-то, но после убийства не получал от него никаких известий. И это меня устраивало, так как, несмотря на его молчаливый ультиматум, я не мог работать.

Но однажды, во время одной нашей особенно неудачной встречи, Касс спросила меня, как продвигается книга. Впервые она упомянула об этом – и застала меня совершенно врасплох. Я уставился на нее, словно не понимая, о чем речь, но после признался, что с того дня не написал ни строчки.

– Значит, все было зря? Вероника проделала для тебя всю эту работу и выяснила какой-то большой секрет, а теперь ты не собираешься дописывать свою книгу? Ты должен это сделать, папа! Ты не можешь бросить ее.

Мне бы хотелось сказать, что я с новой решимостью вернулся к работе. Но на самом деле я вернулся к работе только из-за угрожающего взгляда своей дочери.

Я перечитал рукопись и все свои заметки. Прослушивая магнитофонные записи, я смотрел в окно на пришедшую в Коннектикут весну. Где-то в глубине души во мне пробудился профессиональный писатель и сказал, что нужно делать. Никому ничего не сообщив, я начал работать день и ночь. Одним дождливым днем я связался с человеком, о котором Вероника говорила, что он был сокамерником Эдварда Дюрана в Синг-Синге, и мы договорились о встрече.

Джон Лепойнт жил в штате Мэн, в городишке, очень смахивавшем на Крейнс-Вью. Я приехал на встречу рано и целый час просидел в придорожном кафе, размышляя, как зовут местную Паулину Острову – местную своенравную девушку, слишком смышленую, чтобы это пошло ей на пользу, и, следовательно, имевшую все шансы закончить жизнь трагически.

Лепойнт оказался веселым стариком в туфлях 14-го размера и о своих преступлениях рассказывал как о чем-то смешном. Он щедро угостил меня историями о взломах и вооруженных грабежах, о шикарных обедах и женщинах, оплаченных награбленными деньгами, о тюремном житье-бытье и чудаках, повстречавшихся ему на жизненном пути. Но теперь он был «на пенсии». У него были беременная кошка и прижимистый сын, посылавший ему деньги. Еще был мерзкий сосед, которого он бы не прочь был увидеть в гробу, да теперь уже стар для такого рода дерьма, и кроме того, в тюрьме им позволяют переключать телеканалы по своему усмотрению.

Я все спрашивал его про Эдварда Дюрана, но старик только отмахивался, словно это не стоило разговора. Я все же настоял, и, когда я в шестой раз сходил за пивом, он поведал мне эту историю.

Они сидели вместе всего две недели. Бывшего сокамерника Дюрана по какой-то причине перевели в другую камеру, и Лепойнт прибыл как раз чтобы стать свидетелем смерти Эдварда.

Я пробыл в Мэне два дня и, в конце концов, заплатил Лепойнту пятьсот долларов, чтобы он ответил на все мои вопросы. Его рассказ не изменялся. Старик говорил, что, проведя большую часть жизни за решеткой, здорово развиваешь память, поскольку почти все, что тебе там остается, – это мягкой тряпочкой полировать воспоминания, чтобы они сохраняли свой блеск.

По дороге домой из Мэна я остановился во Фрипорте перед лавкой некоего Л. Л. Бина и задумался, пока торговец не вышел и осторожно не поинтересовался, не может ли чем-нибудь помочь. Выйдя из глубокой задумчивости, я посмотрел на палатку, оказавшуюся первым предметом справа от меня, и сказал, что хочу ее купить. Теперь она лежит у меня в гараже, я ее так и не распаковал. У меня никогда не было палатки, но я сохраню ее как память.

Не в силах сдерживаться, я съехал с дороги, позвонил Фрэнни Маккейбу и рассказал, что поведал мне Лепойнт. Когда я закончил, он лишь ответил:

– Слово «огонь» губ не обожжет.

– Что это значит?

– Если это правда, то так оно и есть. Я заеду к тебе, как только смогу. Мне нужно кое-что тебе сказать. Но в рассказе Лепойнта есть резон. Да, Сэм, знаешь, мы назначили день. Свадьба – в июне. Что скажешь?

Всю весну и начало лета я, не разгибаясь, писал. Но сохранял бдительность и настороженно следил за всем происходящим вокруг. Более чем когда-либо. Мне нужно было быстро закончить книгу и сдать ее. Фрэнни объяснил мне, зачем это нужно, и он был прав. Он сказал, что теперь это еще опаснее, несмотря на все, что мы с тех пор узнали.

Из того, что мне рассказали, многое пригодилось, но все требовало обработки, требовалось повернуть факты под нужным углом – порой на 180°. Маккейб неизменно помогал мне. Следуя его инструкциям, я никогда не звонил ему из дому.

С Касс мы виделись нечасто. Я понимал, что нужно оставить ее в покое, пока она не оправится, но мне до боли ее не хватало. От каждого телефонного звонка во мне вспыхивала надежда.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 67
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?