* * *

Вскоре после этого принцесса, гуляя по округе, наткнулась на очень бедные лачуги. Это на нее подействовало угнетающе.

Сначала ее привлекла миссис Остин, которая вот-вот должна была рожать. Она остановилась возле ее дома, чтобы побеседовать с женщиной.

– Я вижу, у вас скоро будет ребенок.

– Прямо горе, – вздохнула женщина, узнав принцессу. Большинство жителей знали ее в лицо, они привыкли к ее странным выходкам. Она не требовала никакой почтительности.

– Моя дорогая добрая женщина, как вы можете говорить такое? У вас скоро будет самый бесценный дар… дитя… а вы говорите, что это несчастье.

– У меня слишком много бесценных даров, мадам, больше, чем я могу прокормить.

Каролина испытывала к женщине сочувствие.

– Вы пришли бы ко мне, я помогла бы вам. Больше вам не о чем тревожиться, я буду посылать вам еду. И я прослежу, чтобы о ребенке позаботились, когда он родится.

– Всем известна ваша доброта, Ваше Высочество. И мы знаем, что вы всегда держите слово. Этот день для меня такой удачный.

Каролина шла своей дорогой, но она не могла не думать о ребенке, который должен родиться. Бедный, он появится на свет нежеланным. Если бы она была его матерью, если бы у нее могло быть дитя, которое принадлежало бы ей, которое бы не отбирали, как бы она могла быть счастлива!

Она не могла выбросить Остинов из головы. На следующий день она пришла к ним с одеялами и едой. Скоро стало ясно, что, хотя ее интересовали все дети и все беременные матери по соседству, к семейству Остинов у нее интерес особый.

* * *

– Ребенок миссис Остин родится через два месяца, – сказала она леди Дуглас, когда та ее навестила. – Интересно, мальчик будет или девочка.

– По-моему, ей все равно.

– Она сказала, что у нее их слишком много. Бедный малютка! Как будто их может быть слишком много. Странно, что одни думают так, а другие отдали бы годы жизни, чтобы у них был хоть один.

– Ваше Высочество так любит детей. Может, у других женщин просто нет материнского чувства.

Каролина сложила руки, как будто качала младенца. Вдруг она начала смеяться.

– Вы знаете, я чувствую, что будто я беременная. Леди Дуглас встревожилась.

– Да, – настаивала Каролина. – В самом деле. Миссис Остин говорила мне, что она чувствует. Это мне было так понятно. Я сказала ей: «Ну, миссис Остин, я чувствую то же, что и вы. В самом деле».

Леди Дуглас пристально посмотрела на это странное создание.

Возможно ли? Была ли она столь чувствительна? Сидней сказал бы, что это все лишь шутка.

«Я верю, что это так. У нее такой вид. Она возбуждена. Я почти уверена в этом», – думала леди Дуглас с раздражением.

* * *

Когда леди Дуглас ушла, Каролина приказала подать мантию и шляпу. Она ничего не рассказала леди Дуглас. Нет, это пока секрет. Этого может и не случиться. Сначала она поговорит с миссис Остин, которая сейчас не хочет ребенка, но женщины меняются, когда родятся дети. Это в порядке вещей, и Боже упаси отобрать ребенка у матери.

Когда пришла Каролина, миссис Остин стояла на пороге дома.

Она пригласила ее войти. Дом был маленький, темный и грязный. Подумать только, новая бесценная жизнь должна начаться в таком месте.

Миссис Остин вытерла пыль со стула для принцессы.

– Спасибо, миссис Остин. Я пришла обсудить очень важное деликатное дело.

– О мадам!

– Не пугайтесь. Если вы скажете «нет», я пойму. Когда родится ребенок, не могли бы вы отдать его мне?

– Отдать его вам, мадам! Вы хотите сказать, что желаете его забрать к себе?

– Да, я этого хочу, миссис Остин. У меня дочь, моя маленькая Шарлотта, но мне не разрешают быть с ней все время. Я хочу своего ребенка… чтобы заботиться о Нем… чтобы он всегда был со мной, вы понимаете? Вы сказали, что у вас слишком их много. Я прошу вас отдать мне только одного.

– Вы имеете в виду, мадам, что вы возьмете ребенка… Как тех, что учатся в вашей школе и за которыми вы присматриваете, кормите их, учите ремеслу…

– Нет, я не это имею в виду. Я хочу взять его, когда он родится. Я хочу заботиться о нем сама. Я хочу усыновить его.

– Но, мадам…

– Я могу понять, что вы не хотите с ним расстаться.

– Я перенесу это, мадам. Я не могу поверить, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Так вы отдадите?

Когда Каролина вышла из дома, ее глаза сияли. Через два месяца у нее будет собственный младенец, она будет заботиться о нем, воспитывать, уж его-то у нее никто не отберет.

Она ворвалась в Монтэгю-хауз. Некоторые слуги могли слышать ее бессвязные восклицания:

– Моя дорогая Фитц… Лайзл, моя любовь, случилось удивительное, у меня будет ребенок.

* * *

Спенсер Персиваль, который стал теперь генеральным прокурором, часто посещал Монтэгю-хауз. Каролина знала, что он был другом, которому можно доверять, и она была рада его успеху. Она знала также, что он очень умен, беседа с ним всегда одно удовольствие, он пересыпал любой разговор эпиграммами. Он был вообще необычным человеком, заслужившим одобрение Пита, однако она понимала, что если такие люди дружат с ней, то это вызывает великую досаду принца Уэльского. Из-за одного этого стоило их принимать, но она любила самого Персиваля и была рада, что он ее ДРУГ.

Она доверяла ему очень многое – какое счастье довериться умному человеку! Он знал о школе, детях, о которых она заботилась, он одобрял благие деяния среди простого люда.

Теперь она чувствовала, что может поговорить с ним об Остинах, но решила быть благоразумной и не говорить о планах усыновить ребенка. Больше, конечно, из суеверного страха, что если она об этом проговорится, то ничего не получится. Она никогда не могла понять, как мать может расстаться со своим дитем, ее преследовала мысль, что, когда наступит время, миссис Остин раздумает. Мало того, роды опасны сами по себе. Если ребенок погибнет, это будет жестокий удар. Поэтому она из суеверного чувства, решила никому ничего не говорить, пока ребенок не будет у нее на руках.

Но ее тревожила бедность Остинов.

– Я нашла очень бедную семью по соседству, – сказала она Персивалю. – Я знаю, вы понимаете мою заботу об этих людях.

Он понимал. Он хотел, чтобы другие высокородные люди тоже были так же совестливы, как она.

– Тогда, я знаю, вы поможете мне. Отец этой семьи – хороший, уважаемый человек, который работал на верфи, пока не потерял работу. У них много детей, я помогаю им, как могу, но они были бы более счастливы, если бы он сам мог заработать на жизнь. Они не хотят жить на подаяние. Я могу рекомендовать Сэмюэля Остина как хорошего, работящего человека. Вы не могли бы что-нибудь сделать для него?