Я осторожно заглянула в окно, и мои подозрения подтвердились. Стены были перекрашены. В темноте я не могла разглядеть их цвет. Фотографии на стене исчезли, их сменили забавные рисунки птиц и слоников. Как странно. Я ничего не понимала, пока не заметила детскую кроватку в углу.

Там спало самое маленькое, самое чудесное существо, что я когда-либо видела. Грудь девочки поднималась и опускалась. Она была прекрасна. Над кроваткой на тонких лентах свисали картонные буквы – Бекс. Видимо, сокращение от Ребекка. Прекрасное имя для ребенка, чьих родителей зовут Бен и Джулия.

Сколько же ей? Я отсчитала в голове месяцы. Значит, когда я гостила здесь, Джулия уже была беременна. Интересно, она знала? И хранила в секрете появление этой чудесной девочки?

Я понимала, что это не мой ребенок, и все же жалела об упущенном. Мы с Бекс могли бы стать лучшими друзьями, я бы присматривала за ней. А Джулия? Наверняка ей сейчас пригодилась бы помощь по дому. Может, она вспоминает обо мне и обижается, что я бросила ее в такое ответственное время.

Прости, Джулия.

Я долго смотрела на Бекс, пытаясь навсегда запомнить крохотное, милое личико. Затем, налюбовавшись, отправилась искать Акинли.

Скорее всего, это он смотрит телевизор в гостиной, так что надо как-то подобраться к высоким окнам. Спустившись на крыльцо, я заглянула в гостевую комнату и обнаружила там вещи Акинли. Конечно, он переехал туда. Но по дороге сюда меня одолела тревога, и я просто радовалась, что он никуда не делся. И к счастью, Кейси здесь вроде тоже не было.

На кровати лежало синее удобное покрывало Акинли. Постель он оставил неприбранной. На вбитых в стены гвоздях висели его бейсбольные кепки – коллекция выглядела небрежнее, чем когда они размещались наверху. На полу у корзины для грязного белья валялась одежда, словно он кидал ее издалека и каждый раз промахивался. На комоде лежала кучка вынутых из карманов вещей: бумажник, ключи и мелочь. Рядом блестящий, сложенный пополам лист бумаги. Он походил на инструкцию к какой-то технике. Что бы это ни было, Акинли явно постоянно носил его с собой. Края потемнели от грязи, а сгиб протерся до дыр. Мне показалось, что кое-где бумага склеена скотчем.

Дверь в комнату была приоткрыта, в нее лилось свечение телевизора. Наверняка он там, так что я принялась ждать. Я сгорала от нетерпения и с трудом заставляла себя не подскакивать на месте – крыльцо предательски скрипело. Со второго этажа не доносилось ни звука, двор соседского дома стоял пустым. Вокруг царила тишина. Никто не знал, что я здесь. Ночь стояла безлунной, и я полностью сливалась с темно-синим небом.

Когда Акинли решил лечь спать, часы на ночном столике показывали два часа ночи. Экран телевизора погас, и я пригнулась, чтобы Акинли не заметил меня, входя в комнату. Мою комнату. В раздвинутых занавесках зажегся свет. Я осторожно подняла голову над подоконником и возблагодарила судьбу за царящую на улице темноту. Акинли стоял у комода, ко мне спиной. Мне показалось, что он наводит порядок. Затем взял в руки блестящий лист и принялся читать. Видимо, текст был долгий – он занял несколько минут. Потом Акинли отложил лист и начал готовиться ко сну.

Я виновато, но в то же время возбужденно наблюдала, как он раздевается до трусов. Не менее волнующе, чем носить их самой. Акинли был прекрасен. Мышцы на спине двигались, и я затосковала по утраченной возможности ощутить их под своими руками. Он явно давно не стригся. Мне понравилась его отросшая прическа. Акинли шли длинные волосы.

Под кожей разгорелось голодное тепло. Так женщина хочет мужчину. Но не любого – своего. Я понимала, что не могу считать Акинли своим, но желание жгло и не давало покоя. Не думала, что смогу о нем забыть, пока Акинли не повернулся ко мне лицом.

На меня смотрела пустота. Почти такая же, какую я порой ощущала внутри. Акинли отрастил щетину, отчего выглядел несколько устрашающе. Если бы я его не знала, то могла испугаться. Он выглядел усталым и осунувшимся, словно последнее время плохо спал. И он похудел. Красота не исчезла, но я видела, что он сломлен. Ему не требовалось ничего говорить. Я понимала его так же, как он понимал меня. Он страдал, причем сильно. Что довело его до такого состояния?

Неужели Кейси что-то сделала? Снова ранила его чувства? Оглядывая комнату, я не нашла никаких доказательств ее существования. Ни забытого свитера, ни даже совместной фотографии. Ничего. Может, они расстались? Вряд ли, учитывая, на какие хлопоты она пошла, чтобы заполучить Акинли обратно. Скорее всего, они поругались. Жаль, что Кейси не желала вести себя помягче.

Акинли подошел к кровати, запустил руку под матрас и вытащил тонкую книжку. Затем забрался в неубранную постель, натянул одеяло и открыл книгу: «Щедрое дерево». Та самая? Уголки загнулись, обложка потрепалась, а страницы едва держались в переплете. Рассказ был коротким, так что он прочел его три раза. Затем лег на кровать и напоследок прижал книгу к груди. Убрал ее под матрас и снова лег на спину. Я видела, как из левого глаза, ближайшего ко мне, скатилась слеза. Акинли шмыгнул, вытер слезу и выключил свет.

Это из-за меня.

Из-за меня он выглядел осунувшимся, а в комнате царил беспорядок. Если Кейси здесь не было, значит он попросил ее уехать. Он ждал. Мое тело не допускало проявления внешних признаков, но чувствовало то же самое. Если бы отсутствие аппетита заставило меня похудеть, от бессонницы появились бы мешки под глазами, от небрежения к себе потускнела кожа. Я выглядела бы точно так же.

Я скучала по нему. Он скучал по мне. И этого никак не исправить. Сотню раз я пыталась придумать, как обойти мою вечную молодость, молчание, отлучки на службе Океан и постоянный страх нечаянно убить Акинли.

Но так и не смогла. И страдала из-за этого, но мои страдания меня не смущали. Я не допущу, чтобы Акинли тоже мучился. Я думала, мое исчезновение подтолкнет его в объятия Кейси. Да, он говорил, что ему дорога я. Но после моего побега Акинли должен был решить, что я его не люблю. Обидеться или разозлиться, а затем продолжать жизнь назло мне. Надо было причинить ему больше боли. Что еще я могла бы сделать?

Надо было оставить кулон.

Я подняла руку и потрогала тонкую цепочку на шее. Если я оставлю его сейчас, это докажет, что я возвращалась, но ничего не скажет о моей ненависти к Акинли. Вдруг он будет ждать, что я навещу его снова, и еще крепче держаться за воспоминания. Надо составить план, как обидеть Акинли. Что причинит ему достаточную боль, чтобы он забыл меня? Не надо жалеть его: в перспективе ему будет лучше.

И тут я вспомнила. У меня уже был план, который я придумала в самом начале. Милосердный план.

Так лучше, чем оставить его лежать по ночам без сна и надеяться, что я чудесным образом вернусь. Мне надо просто показаться ему на глаза, а затем исчезнуть навсегда. Осталось только придумать, как проделать все правильно.

В ожидании вдохновения я наблюдала за спящим Акинли. Сон его был тяжелым. Несколько раз за ночь он успокаивался, но в основном крутился и вертелся. Ближе к рассвету заплакала Бекс, и он тут же проснулся. Значит, так и не заснул глубоко. Перед восходом солнца я ушла обратно в лес, ждать подходящего случая. Я еще не придумала, как обставить свое появление. Мне потребуется убедительное объяснение, почему я пропала. Все еще в раздумьях, я увидела, как из дома вышли Акинли и Бен. Пора приниматься за работу.