Стоит им встретиться – и все барьеры непременно рухнут. Вэтом Роуан не сомневалась и мечтала о такой встрече, мысленно беседуя с Майкломтак, как будто это действительно могло произойти, как будто она могла привестиего в свой дом в Тайбуроне, угостить кофе и коснуться его руки в чернойперчатке.

Ах, как романтично! Крепкий парень, разбирающийся в архитектуре,любящий рисовать красивые здания. Кто знает, быть может, он с удовольствиемслушает Вивальди и даже читает Диккенса? Интересно, каково это – оказаться сним в постели, когда на нем нет ничего, кроме черных кожаных перчаток?

Фантазии, фантазии… Все равно что представить, будтопожарники, которых она приводила сюда, – поэты, а соблазненные еюполицейские – великие прозаики. С таким же успехом лесник, которого Роуанповстречала в баре в Болинасе, мог на самом деле оказаться большим художником,а рослый ветеран вьетнамской войны, зазвавший ее в свою лесную хижину, –гениальным кинорежиссером, скрывающимся в глуши от боготворящих его толпнадоедливых поклонников.

Впрочем, нет ничего невозможного, и то, что рисовало передРоуан воображение, вполне могло оказаться таковым в действительности. Тем неменее решающую роль играли физические показатели мужчины: то, что у него междуног, должно быть достаточно большим, шея – сильной, голос – низким, аподбородок – небритым, чтобы колол и царапал ее своей щетиной.

А что, если?…

А что, если Майкл Карри… вернулся на юг, туда, где родился?Скорее всего, именно так он и поступил: уехал в Новый Орлеан… А этоединственное место во всем мире, куда Роуан Мэйфейр путь заказан.

Открывая дверь своего кабинета, она услышала телефонныйзвонок.

– Доктор Мэйфейр?

– Слушаю вас, доктор Моррис.

– Я давно пытаюсь связаться с вами – по поводу МайклаКарри.

– Знаю. Я прослушала ваше сообщение и собиралась вамзвонить.

– Он хочет с вами поговорить.

– Значит, Майкл по-прежнему в Сан-Франциско?

– Скрывается в своем доме на Либерти-стрит.

– Об этом сообщали в новостях.

– Откровенно говоря, он настаивает на личной встречеименно с вами. У него появилась идея…

– Какая?

– Только не подумайте, что безумие заразительно, –я всего лишь передаю его просьбу. Скажите, есть ли у вас хоть какая-товозможность встретиться с Майклом на вашей яхте? Если я не ошибаюсь, в ту ночьвы подняли его на борт своей яхты?

– Я с удовольствием приглашу его туда.

– Простите, что вы сказали?

– Я буду рада увидеться с ним. И если он хочет попастьна яхту, он туда попадет.

– Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, доктор. Нопрежде я должен кое-что объяснить. Понимаю, это звучит как совершеннейший бред,но Майкл хочет снять печатки и потрогать руками доски палубы, на которых онлежал, когда вы приводили его в чувство.

– Он получит такую возможность. Странно, что мне самойне пришло это в голову.

– Правда? Боже, вы даже не представляете, какой грузсняли с моей души. Позвольте вам сказать со всей откровенностью, докторМэйфейр, Майк – замечательный парень.

– Знаю.

– Он действительно страдает. Эту идею он обрушил на моюголову на прошлой неделе. Представляете, целый месяц от него ни единого слова!И вдруг звонит! Правда, пьян Майк был изрядно, и, откровенно говоря, я недумал, что он вспомнит об этом.

– Это великолепная идея, доктор Моррис. Вы говорили,что его руки действительно обладают уникальными свойствами?

– Совершенно верно, говорил. И могу повторить еще раз.Честное слово, доктор Мэйфейр, вы редкостная женщина. Но вы представляете, вочто я вас впутываю? Ведь я просил Майкла, чуть ли не умолял вернуться вбольницу. А вчера, уже под ночь, он звонит и требует, чтобы я сию же минутуразыскал вас. Ему, видите ли, непременно нужно пощупать доски палубы, иначе онсвихнется. Я, конечно, посоветовал ему для начала протрезветь, но пообещалсделать со своей стороны все возможное. А минут двадцать назад он опятьпозвонил и говорит: «Не стану врать – пива я сегодня выпил изрядно, но ни кводке, ни к виски даже не притронулся. А потому я, можно сказать, трезв –насколько вообще могу быть трезвым».

Роуан негромко засмеялась:

– Да-а, мне остается только оплакать его мозговыеклетки.

– Полностью с вами согласен. Но поймите, парень вполнейшем отчаянии. Прошло столько времени, а ему ничуть не лучше. Я бы не сталпросить вас, но он действительно один из самых приятных…

– Я выезжаю немедленно. Вы можете связаться с ним исообщить, что я уже в пути?

– Ушам своим не верю, доктор Мэйфейр. Как мне васблагодарить?

– Благодарности излишни. Мне нужно с ним встретиться.

– Доктор, прошу вас, заключите с Майком сделку: в обменна разрешение поиграть в экстрасенса на палубе вашей яхты он должен отказатьсяот спиртного и вернуться сюда.

– Позвоните ему не откладывая, доктор Моррис. Непозднее чем через час я буду у его дома.

Роуан повесила трубку и на мгновение замерла, глядя нааппарат. Потом сняла бейдж со своим именем, сбросила запачканный белый халат имедленно вытащила заколки из волос.

Итак, по прошествии многих лет они снова попытались упрятатьДейрдре Мэйфейр в лечебницу. Что ж, теперь, когда мисс Нэнси умерла, а миссКарл слабеет с каждым днем, иного выхода не было. По крайней мере, так об этомговорили. Тринадцатого августа санитары приехали за Дейрдре, но она вдруг впалав такое буйство, что ее оставили в покое. Однако ее состояние ухудшалось,причем столь быстро, что это явно бросалось в глаза.

Когда Джерри Лониган рассказал обо всем своей жене Рите, тазаплакала.

Тринадцать лет прошло с тех пор, как Дейрдре вернулась излечебницы домой, превратившись в лишенную рассудка развалину, не способную даженазвать свое имя. Но Рита как будто не замечала столь страшных перемен – она немогла забыть прежнюю Дейрдре.