«Надо успокоиться, – подумал он. – У меня все получится».

Вторая попытка. «Один, девять, семь, девять»… Два… Мимо. Он все время держал в поле зрения распахнутую дверь в кабинет и напряженно прислушивался. Надо думать не только о деньгах, но и о собственной безопасности.

Сердце бешено стучало. С каждой новой попыткой шансы увеличивались. Цифр, их ведь не так много. Всего десять. Осталось восемь. Он дрожал от нетерпения. А если начать с конца? С девятки? Нет. По порядку. Слишком уж много девяток получается. И ноль отпадает. Контрольная цифра наверняка другая. По порядку. Спокойнее.

Когда он набрал тройку, раздался характерный звук. «Open», – высветилось на дисплее. Сердце подпрыгнуло от радости, да так, что Ивана Петровича качнуло. Теперь надо открыть сейф и выгрести оттуда деньги. На радостях и от большого волнения он положил на сейф пистолет и распахнул тяжелую стальную дверцу. Счастье было так близко…

– Руки подними, – раздалось вдруг негромкое.

Спина в момент одеревенела. Это был Ситников. Он выждал удобный момент и неслышно вошел в кабинет. Иван Петрович попытался взять себя в руки и успокоиться. Ошибка уже сделана. Как можно было повернуться к двери спиной? Забыть о том, что в доме он не один? Теперь надо исправляться. Он посмотрел на пистолет, лежащий на сейфе на расстоянии вытянутой руки, и судорожно сглотнул. У Ситникова нет оружия. Или есть? Неужели блефует? Для того, чтобы это узнать, придется повернуться к врагу лицом. Так есть или нет? Иван Петрович решил не рисковать.

Медленно, не отрывая взгляда от пистолета, он поднял вверх обе руки.

– А ты хорошо знаешь, где искать, – сказал Ситников. – Откуда?

– От хозяйки, – хрипло ответил Иван Петрович. – Она написала, что во всех отелях муж набирает один и тот же код. Чтобы не путаться. Год ввода советских войск в Афганистан. Телятин чудом избежал призыва и, как он считает, смерти.

– Все правильно, – тихо рассмеялся Ситников. – Ты Тристан. А я-то гадал, почему ты убил блондинку? Ты просто перепутал. Решил, что тебя использовали и теперь хотят кинуть. Отомстил, да?

– Давай договоримся? – с надеждой спросил Иван Петрович. – Бери деньги и разбежимся.

– Мы же хотели поделить их пополам, – насмешливо сказал Ситников.

– Бери все.

Иван Петрович постепенно успокаивался. Если бы у Ситникова было оружие, он бы выстрелил. Убил бы, и все. А если еще ведет переговоры, значит, не вооружен. Блефует.

– Ты, конечно, умный, – размеренно произнес Ситников. – И я бы мог тебя отпустить. Но мне не нужны свидетели. Я в живых никого не оставляю. Такое мое правило.

«Киллер. Я знал это с того момента, как Телятин признался, что нанял киллера. Уж конечно, это не мальчишка. Если не рискну – я труп», – мелькнуло в голове у Ивана Петровича, и на этот раз проклятая заноза, мысль о деньгах, не дала о себе знать. Она свое дело уже сделала. Загнала его в ловушку. Он вскинул руку и схватил пистолет. Все произошло в считаные секунды. Иван Петрович обернулся, чтобы выстрелить в Ситникова, но на курок нажать не успел. Охотничий нож ударил его в грудь. Удар был такой силы, что Иван Петрович завалился на сейф, уронив пистолет. Он даже вспомнил, что уже видел этот нож в холле, на стене. У геральдического щита. Там было что-то еще. Какое-то холодное оружие, которым Ситников, похоже, владеет в совершенстве. Вот чего нельзя было упускать из вида.

Изо рта тонкой струйкой потекла густая черная кровь. Иван Петрович попытался ее сглотнуть, но крови было слишком много. В конце концов он ею захлебнулся и закашлялся. Сердце, сильное, выносливое, попыталось вытолкнуть нож, но сталь засела крепко. Она и не собиралась поддаваться. Смертельно раненное сердце хотело вытолкнуть нож, но вместо этого выталкивало кровь, и с нею уходили силы. Последний мощный толчок – и Иван Петрович замер. А кровь еще какое-то время жила. Тоненькой струйкой текла по его подбородку на шею и грудь.

Ситников подошел и небрежно смахнул мертвое тело на пол, освобождая себе путь. После чего вынул из сейфа деньги. Там было сто тысяч долларов, как и сказал Телятин. Рубли Ситников брать не стал. Он взял ровно столько, сколько ему причиталось за выполненную работу. Потом нагнулся и поднял с пола пистолет. Проверил обойму. Она была полной. Этого вполне хватит, чтобы завершить начатое.

Зачистка уже закончена. Он привык к этому на войне: нельзя оставлять свидетелей, даже если это просто мирные жители. Всех, кто видел, как ты работаешь, а война – это работа, – надо убрать, чтобы они никому не рассказали, насколько качественно ты работал. И не поставили бы под сомнение целесообразность твоих действий. Каждый делает свое дело.

Ситников (он на самом деле был Георгий Ситников, хотя удостоверение полицейского являлось поддельным) решил начать с гостиной. Там есть камин. Рядом с ним стоит коробка с сосновой щепой на растопку и аккуратной поленницей сложены дрова. Хозяева обо всем позаботились.

Он давно уже решил поджечь дом. Еще когда спрятал в снегу канистру с бензином. Финальный этап зачистки – все в огонь. А если хозяева вдруг задумают спрыгнуть с крыши в снег… Что ж, он подождет. И не уйдет, пока не будет знать наверняка, что оба мертвы. И хозяин, и хозяйка. Первый нанял его, чтобы убить вторую. Но не обеспечил условия для выполнения задания. А потом еще и передумал. Так не делается. Раз уж ступил на этот путь – иди до конца. Это тебе не помидоры в магазине выбирать, хочу – не хочу, куплю – не куплю.

Аркадий Телятин вызывал у Ситникова брезгливость. Мужик, который запутался в бабах, не мужик. Но заказчиков не выбирают. А хорошо, что он облажался, этот Телятин. И прогневал Хозяина. Как и всякому идеальному исполнителю, Георгию Ситникову нужен был хозяин. Сам Ситников умел только одно: беспрекословно выполнять приказы. И решения умел принимать только в рамках полученного задания. Иногда, как сегодня, приходилось импровизировать, проявлять смекалку. Но лишь на коротком отрезке, между двумя кнопками «вкл» и «выкл». Ранее он не представлял, кому в мирное время может понадобиться его работа. За что русские могут убивать русских? Оказалось, могут. Игорь Васильевич объяснять ничего не любил, за что Ситников его уважал. Хозяин должен быть по-деловому краток и исполнителя держать на расстоянии. Всякая сентиментальность, даже намек на дружбу, на какую-то там признательность, – это все лишнее. Эмоции любой работе только мешают.

А хороший выдался день. С Рождеством!

Ситников представил, как он вернется домой, выпьет сто граммов водки, не больше, и завалится спать. Спал он после работы крепко. И кошмары его не мучили. Покойники не снились. Завтра он отчитается перед Хозяином и получит заслуженный отпуск. И пойдет в горы. Один. Очищаться. Так надо. Так ему велел делать тот, кто научил всему. Командир. После того, как задание выполнено, надо взять какую-нибудь неприступную вершину. Это гораздо труднее, чем покорить неприступную женщину. Потому что неприступных женщин не бывает, и они не наказывают так, как горы, смертью. С ними, бабами, неинтересно.