Магдалена повернулась в постели и села. Свечу она не загасила, и в отблесках пламени ее волосы сверкали, словно начищенная медь.

– А я уж решила, что ты меня бросил, – проворчала она. – Все лежала, считала удары колокола и думала, где тебя носит.

Николас с трудом сдержался, чтобы не вспылить. В том, что произошло вечером, не было ни капли ее вины, и, хотя их отношения носили главным образом деловой характер, он подспудно чувствовал ответственность за нее.

– Мой заказчик захотел обсудить кое-какие вопросы по доставке груза, – объяснил он, гася свечу и ставя плошку на сундук. – Не мог же я встать и уйти, ссылаясь на поздний час– Ложь, высказанная чуть раздраженным тоном, легко слетела с его уст. Он не считал себя обязанным докладывать ей о том, что последние два часа бродил по улицам Линкольна, размышляя и пытаясь совладать с противоречивыми чувствами. Ее все это не касалось.

Магдалена надула губы, но это скорее означало, что она перестала сердиться, ибо по натуре она была женщина добродушная и весьма прагматичная. Она откинула одеяло, завлекая его.

– А я согрела для тебя постель, – промурлыкала она.

В нос ему ударил теплый, возбуждающий чувственность аромат. Изгибы и впадинки ее сладострастного тела манили, обещая утешение и простые радости любви.

Сорвав с себя одежду, Николас нырнул в постель и, накрывшись одеялом, погрузился в ее радушные объятия.

Когда они насытились любовью, она свернулась калачиком подле него, сонно бормоча что-то, а он лежал и смотрел в потолок. Тело его было удовлетворено, но в мыслях царил сумбур. Правда, он и не ожидал, что физическая разрядка сотворит чудо. Слишком глубокое волнение владело им.

Он отыскал ее. Свершилось то, о чем он мечтал, но на что никогда не надеялся. Исчезла монахиня с затравленным взглядом, исчезла нескладная «вдова» в ужасном одеянии, которое он для нее приобрел. Вместо них пред ним предстала элегантная молодая женщина, если и не хладнокровная, то, несомненно, умеющая владеть собой и шагающая по жизни так же успешно, как и он сам. Она совсем не казалась бессердечной, когда сидела за столом и боролась с собой, но он не сомневался в ее жестокосердии. Роберт Уиллоби упомянул, что она – вдова его доброго друга. Значит, сбежав с постоялого двора в Ноттингеме, она, не теряя времени, нашла себе «надежного» мужа, а после его смерти сочеталась браком с одним из наиболее влиятельных торговцев шерстью в центральных графствах.

Боже, должно быть, сейчас она места себе не находит, злорадствовал Николас. И он, если пожелает, может значительно осложнить ей жизнь. А почему бы и нет? Ведь она украла у него деньги и королевскую корону. Однако, если он разоблачит ее, она наверняка раскроет и его тайны, и тогда двери замков и дворцов королевства закроются для него навечно, он станет изгоем, гонимым от границы к границе, от одного побережья к другому. А в итоге оба они окажутся на виселице.

Он погрузился в беспокойную дремоту, одновременно грезя и воображая, что они с Мириэл пленники, привязанные лицом друг к другу золотыми цепями на болотистом берегу, а издалека на них надвигается прилив. Шума воды они еще не слышат, но их тела сотрясаются от беззвучных раскатов.

На рассвете Роберт покинул Линкольн и отправился в монастыри Ноктона и Торнхолма, чтобы договориться о новых поставках шерсти. Мириэл была рада отъезду мужа. Он не будет ночевать дома по крайней мере два дня, а ей требуется время, чтобы восстановить душевное равновесие. Она сомневалась, что сумела бы правдоподобно играть роль энергичной приветливой супруги сразу после того, что произошло минувшим вечером.

Обычно она с радостью встречала каждый новый рабочий день, но сегодня ничего, кроме панического ужаса, не испытывала, через силу заставляя себя съесть на завтрак кусок хлеба с чашкой пахты. Без скатертей обеденный стол имел весьма неприглядный вид – обычная выскобленная дубовая доска на козлах. На одном краю – глубокая царапина. Она хорошо помнила, как вырезала ее ножом дедушки, когда еще была озорным пятилетним ребенком. Ее поступок, продиктованный любопытством, прихотью и дерзостью, был своего рода актом протеста. Стоило ли ради этого подвергать себя порке, вопрос спорный.

Мириэл раздраженно отодвинула в сторону хлеб, надела плащ и взяла сумку со счетами, которые разбирала накануне.

– Вы в мастерскую, госпожа? – спросила Элфвен, убирая со стола чашку Мириэл и недоеденный хлеб.

– Не сразу. – Мириэл холодно кивнула. – Сначала схожу в город по делам.

– Я сейчас, только возьму плащ. Мириэл поморщилась. Считалось, что богатые женщины должны всюду ходить в сопровождении служанок, и Элфвен следовала за хозяйкой по пятам.

– Ты можешь не ходить.

– Но ведь я быстро…

– Я сказала, не надо, – вспылила Мириэл. На ее щеках проступил румянец. – Позволь мне самой решать, когда брать тебя с собой, а когда нет.

Элфвен тоже покраснела. Она чопорно присела перед хозяйкой, каждым своим движением демонстрируя возмущение.

Мириэл закатила глаза. Она не собиралась ни спорить – на это у нее не хватило бы терпения, – ни уступать в угоду Элфвен и ее понятиям о приличиях.

– Если кому понадоблюсь, я буду еще до первого колокола, – надменно бросила она и величавой поступью вышла из дома. Ее горделивому шествию несколько помешал Уилл. Настойчиво тявкая, он семенил за подолом ее плаща, так что в конце концов ей пришлось нагнуться и взять его на руки.

Хозяин «Ангела» знал Мириэл. Он покупал сукно у ее семьи еще с тех пор, как мастерскими управлял ее дедушка. Сегодня он был одет в красивую тунику из ее знаменитого сукна линкольнского плетения.

– Здравствуйте, госпожа, – поприветствовал он ее. – Чем могу служить?

Мириэл облизнула губы и огляделась. «Ангел» обычно был открыт для посетителей с самого раннего утра, и за одним из столов уже беседовали двое извозчиков и сменившийся привратник.

– Насколько мне известно, у вас остановился один капитан по имени Николас де Кан?

Маленькие глазки хозяина заведения вспыхнули удивлением.

– Так и есть, госпожа Уиллоби. – Одну руку он положил на бочонок с вином, другой сжимал у бедра полотенце.

– Он ужинал у нас вчера вечером, – с властной невозмутимостью в голосе заявила Мириэл, хотя внутри вся трепетала. – Муж просил передать ему важную новость. К сожалению, сам он не сможет встретиться с ним, поскольку сегодня утром уехал по делам. Мне необходимо увидеть господина де Кана до его отъезда.

– Конечно, госпожа. – Поверил ей владелец «Ангела» или нет, Мириэл не могла определить – тот даже глазом не моргнул. Разумеется, ее приход в сопровождении служанки вызвал бы меньше подозрений, но ей едва ли удалось бы поговорить с Николасом начистоту в присутствии Элфвен.

Теперь во взгляде хозяина заведения читалось откровенное любопытство.