И, словно обдумывая новые перспективы, которые дарило ему это неожиданное совпадение, он открыл изысканный деревянный ларец, стоявший на письменном столе, достал сигару и принялся задумчиво вертеть её в пальцах.

– Не имеете права, – возмутился Магнус. – Это сигары моего отца!

– О, весьма ненадолго. Промышленный комплекс Миллиона слишком важен для подготовки к войне. Заводы и шахты очень скоро будут национализированы.

– И тоже попадут в ваш толстый кошель, – потухшим голосом закончил Свен Мартенсон. – Я прав?

– Абсолютно, – похвалил канцлер, довольно потирая руки. – Скоро я стану самым могущественным и самым богатым человеком в Сильвании.

– Но это же обыкновенное воровство! – воскликнул Магнус. – Не рассчитывайте после такого попасть в рай!

– Поверьте, молодой человек, мои амбиции столь далеко не распространяются, – пошутил канцлер. – Ад представляется мне куда более перспективным направлением. – Он побарабанил пальцами по драгоценному ящику с сигарами. – Однако довольно болтовни. Алисия, дорогая, на чём мы остановились? Как поступить с этими несчастными, я решу потом.

Они собирались вернуться к своим делам, как вдруг в коридоре раздались крики.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался человек в меховой шапке и шубе и с таким багровым от ярости лицом, что казалось, он сейчас взорвётся.

– Что? – вопил он. – Меня не пускают в мой собственный кабинет? Что за новости! Вы уволены, все без исключения, слышите? И без возмещения убытков! – Оттолкнув охранников, которые пытались его удержать, человек захлопнул дверь у них перед носом и разъярённо повернулся к канцлеру: – Гаральд, я требую объяснений! Слышите? С каких это пор мне запрещено входить на моё собственное предприятие?

Тяжёлая шуба, расстёгнутая на животе, делала его похожим на медведя гризли, а «приятные» манеры выдавали хозяина этих мест, милейшего Рикарда Миллиона.

– Вы как нельзя более кстати, – приветствовал его канцлер, нимало не смутившись. – Последний акт только что начался, и без вас праздник был бы неполным. Вы позволите представить моих гостей?

– Последний акт? – переспросил Рикард Миллион. – Что за чушь вы несёте?

Насмешливая гримаса исказила лицо канцлера.

– Ну, с Алисией вы знакомы. Что же касается этих людей, – произнёс он, указывая на пленников, – то мы поймали их, когда они вынюхивали что-то на территории завода. Своего сына вы, конечно, узнаёте…

– Отец! – крикнул Магнус. – Будьте осторожны!

Но взгляд Рикарда Миллиона скользнул по нему, будто Магнус был прозрачным, и с изумлением остановился на Свене.

– Этот джентльмен, видимо, душа их смехотворного заговора, – продолжал Краганмор, – тоже не нуждается в представлении: брат вашей прелестной и незабвенной Элизы.

– Мартенсон? – прохрипел Рикард Миллион, будто увидел дьявола. – Свен Мартенсон – в моём кабинете? После всего, что вы натворили?

Большой Вацлав, о котором все забыли, представился сам, приподняв кепку:

– А я Вацлав, друган вашего сынка.

Его никто не услышал.

– Рикард, – сказал Свен, – вы не того принимаете за врага.

Из красного лицо магната сделалось белым как мел, и на висках опасно задрожали вздувшиеся вены.

– Я ЗАПРЕТИЛ, слышите, ЗАПРЕТИЛ вам показываться мне на глаза. Вы и ваши ничтожные идеи убили мою жену. Я никогда этого не прощу!

– Отец, нет!

Но Рикард Миллион уже шёл на Свена, сжав кулаки.

– Хватит!

В руке Алисии Оппенгейм вдруг появился револьвер – на этот раз настоящий. Она выхватила его из ящика секретера и теперь держала, направив на богача.

– Довольно кривляться, – приказала она. – Садитесь на своё место.

Промышленник с изумлением уставился на оружие, нацеленное ему в грудь, и проговорил:

– Гаральд, вмешайтесь! Она смеет угрожать мне – Рикарду Миллиону, да ещё и оружием, которое произведено на моём собственном заводе!

– Мне доставило бы огромное удовольствие посмотреть, как вы задушите брата своей жены, Рикард. Но у нас нет времени на эти ребячества. Вы позволите, Алисия?

Вынув револьвер у неё из рук, Краганмор проверил барабан и сунул оружие себе за ремень. Затем снял график прибыли, висевший над письменным столом подобно картине. Под ним оказался монументальный сейф, вмонтированный в стену.

– Вы больше не в том положении, чтобы спорить, Рикард. Партия окончена, вы проиграли. Назовите код.

Глаза Рикарда Миллиона расширились до размера чайных блюдечек.

– Код? Ничего не понимаю. Разве мы с вами не союзники?

– Союзники – в чём? В приумножении вашего неслыханного богатства? В том, чтобы позволять вам каждый день набираться спеси и наглости? Да, Рикард, мы были союзниками во всём этом, но теперь фарс окончен. Я использовал вас, мой дорогой, вас и вашу невероятную и неизлечимую жадность, для того чтобы продвигать по доске свои собственные фигуры, – и я выиграл. Завтра всё здесь станет моим, и вы не сможете этому помешать.

Рикард Миллион стоял, разинув рот, и изумлённо взирал на канцлера.

– Он ставил опыты на детях! – крикнул Магнус. – Они даже меня…

Канцлер подскочил к нему и ударил рукоятью револьвера по скуле.

– Молчи, ничтожный доносчик!

Рикард Миллион был потрясён до глубины души.

– Как вы смеете поднимать руку на моего сына? Вы просто чудовище!

– Код, Рикард, или ваш сынок поплатится первым!

– Вы этого не сделаете.

– Вы уверены?

Краганмор железной хваткой вцепился Магнусу в горло и приставил холодное дуло револьвера к его виску.

– Меня ничто никогда не могло остановить. Даже ваша дорогая Элиза, которой вздумалось угрожать моим интересам. Так что если вы полагаете…

– Элиза? – проревел Рикард Миллион. – Вы убили её?

Наполовину задушенный, Магнус всё же не проронил ни слова из этого чудовищного признания. Ему показалось, пол уходит из-под ног. Значит, авиакатастрофа, в которой погибла мама, была вовсе не аварией, а убийством? Преступлением, совершённым, чтобы избавиться от человека, который стал слишком мешать? У Магнуса загудело в ушах и стало больно глотать.

Канцлер закусил губу. Снедаемый ненавистью, он сказал больше, чем хотел, но жажда реванша была сильнее его. Магнат, такой могущественный вчера, теперь был полностью в его власти.

Канцлер продолжал, будто хотел окончательно уничтожить Миллиона:

– Она вошла в доверие старого герцога Атаназа. Он уже почти согласился на реформы, которых она требовала. Был готов отдать страну народу. Мы бы погрязли в демократии и отвратительной филантропии. Я не мог этого допустить! К счастью, одного отвинченного болта бывает достаточно, чтобы устранить проблему. Эти летающие игрушки чрезвычайно капризны, Рикард!