Дмитрий. 1970 год

Накануне самой темной ночи Лизе должно было исполниться тринадцать. Смышленая, смешливая, ясноглазая девочка — его отрада, маленький человечек, не позволяющий ему озлобиться, окончательно возненавидеть людей. Она была самой умной в школе, ее должно было ждать блестящее будущее, если только он сумеет ее защитить. Лизе придется уехать как можно дальше.

Самым разумным было бы забрать девочку и уехать вместе с ней, но гарь его не отпускала, привязала к этому проклятому месту невидимыми путами, издевалась, морочила. Ничего, на сей раз ему обязательно повезет!

Лиза на целый месяц уехала в Крым в пионерский лагерь. Чего ему это стоило? А почти ничего! За золотое колечко с изумрудом директриса макеевской школы взяла на себя решение всех возможных проблем.

Эта ночь стала для него самой спокойной. Утром на гари нашли двух мертвых деревенских мужиков, но своей вины он в том не видел. Если Чудо и совершил лиходейство, то на сей раз без его помощи…

Самую темную ночь Ксанка помнила смутно. Последнее, что осталось в ее памяти перед тем, как наступило забытье, было перекошенное болью и яростью лицо старика, нож с рукоятью в виде вепря в его руке, боль в порезанной щеке и, кажется, безысходность… Старик смотрел на нее ярко-синими глазами. Даже в темноте Ксанка видела, какие они по-молодому яркие, а по его исполосованному рубцами и шрамами лицу катились слезы.

— Прости меня, моя девочка, я не могу иначе, я спасаю твою душу.

Ксанке хотелось кричать, но сил оставалось лишь на то, чтобы молча смотреть.

— Он все равно до тебя доберется… Он почти до тебя добрался. Я должен, Сашенька. — Шершавый палец коснулся щеки в том самом месте, которого уже коснулся нож. — Я боролся, сколько мог. Пытался тебя защитить, но от судьбы не уйдешь. Я старик, ему не нужно мое дряхлое тело, а ты последняя, Сашенька…

Она не понимала, что он говорит. Хриплый голос уговаривал, убаюкивал.

— Не закрывай глаза, смотри на меня. Тебе не будет больно, я обещаю. Прости…

Он не обманул, тот несчастный сумасшедший старик. Когда Ксанка ушла под воду, ей не было больно, ей просто нечем было дышать…

…Ксанка очнулась в кромешной тьме, укутанная в шерстяное одеяло. Ей понадобилось время, чтобы понять, что она на дебаркадере. Наверное, этот факт можно было считать счастливым, если бы руки и ноги ее не были крепко связаны, а рот заклеен скотчем. Ксанка попыталась выпутаться, но узлы были завязаны насмерть. Оставалось ждать и надеяться, что Дэн найдет ее раньше того, кто запер ее здесь.

Ждать пришлось долго. Ксанка потеряла счет времени. Она дремала, когда услышала звук шагов, вздрогнула, вжалась спиной в фанерную стену, приготовилась защищаться.

Первыми она увидела тяжелые армейские ботинки, затем пятнистые камуфляжные штаны и тельняшку. Она знала только одного человека, который одевался подобным образом, человека, для которого дебаркадер был вторым домом.

Дядя Саша Турист остановился напротив Ксанки, посмотрел сверху вниз. Именно в этот момент она потеряла надежду на спасение.

— Прости, что я так долго. Пришло время поговорить, — сказал он и отклеил от ее лица скотч.

Ей не хотелось разговаривать, ей хотелось пить и есть, а еще больше ей хотелось к Дэну.

— Понимаю тебя. — Турист придвинул к лежаку старый табурет, уселся, упершись локтями в колени. Теперь, когда он был так близко, Ксанка могла видеть выражение его лица. В лице его не было ни намека на злость, одна лишь вселенская усталость. — Тогда позволь мне все тебе объяснить, Александра. Рассказ получится долгим, но ты потерпи. Хорошо?

Она молча кивнула в ответ. Можно подумать, он оставил ей выбор…

— Я много раз представлял себе этот разговор. — Турист протянул руку, словно желая погладить Ксанку по голове, не передумал, вздохнул. — А сейчас вот не знаю, с чего начать. Давай с главного. Ты знаешь, что твои родители не родные тебе, Александра?

Она не знала, но где-то в глубине души с малых лет понимала, что любящие родители должны быть другими. Значит, не родные…

— Ты очень особенная девочка, Александра. — Турист улыбнулся. — Твоя мама тоже была особенной. Твою маму звали Лизой, Лизой Серовой. Она жила тут поблизости, в доме человека, которого местные жители называли Лешаком. Лешак, Дмитрий Серов, был дедом Лизы и твоим прадедом. Он тоже был очень особенным человеком.

Ксанка усмехнулась. Да, ее прадед был очень особенным человеком, он хотел ее убить!

— Все не так, как кажется на первый взгляд. — Турист, похоже, читал ее мысли. — Я объясню, ты потерпи. Он любил вас, тебя и твою маму. Он любил вас больше всех на свете и поклялся вас защищать.

Любил-убил… Интересная рифма. Не шекспировская, но все равно интересная.

— Лиза, твоя мама была очень умной, но помимо острого ума у нее имелись и другие способности. Она владела телекинезом. Этот дар проявился в подростковом возрасте и с каждым годом набирал обороты. Он пугал твою маму, не поддавался контролю. С тобой ведь тоже случалось что-то подобное, Александра? — Турист смотрел на нее очень внимательно. — Власть над вещами, животными, природными явлениями. Так?

Она кивнула. Турист вздохнул, словно хотел услышать совсем другой ответ.

— Лиза уехала учиться в Москву, — сказал он после недолгой паузы. — Поступила в институт, устроилась лаборанткой в НИИ. Вернее, это я ее устроил, в то время я курировал один проект. Это теперь неважно. Проект спонсировали военные, я и сам носил погоны. Так часто бывает, когда крупнейшие научные разработки идут рука об руку с интересами безопасности страны. Долгое время я считал твою маму славной девочкой, славной и обыкновенной. Все изменилось в одночасье. У одного из сотрудников лаборатории сдали нервы. Когда приходится работать в условиях жесткого прессинга, такое иногда случается. Он бросился на меня со скальпелем на глазах у Лизы. Наверное, я бы смог увернуться, уклониться от удара, если бы тот человек стоял передо мной. Наверное, даже в сложившейся ситуации я сумел бы что-нибудь предпринять, но меня опередили. Когда я обернулся на крик, тот человек был впечатан в стену невидимой, но очень мощной силой, все электроприборы в лаборатории словно сошли с ума, а твоя мама выглядела странно, не как молодая девчонка, а как прожившая долгую жизнь женщина. Она спасла меня, но так и не смогла объяснить, как у нее это получилось. — Турист замолчал, устало прикрыл глаза. — Мы начали встречаться. — Его голос звучал глухо. — Тайком, украдкой от всех. Там, где я работал, не приветствовались подобные отношения. Там не приветствовалось все, что выходило за рамки устава. Понимаешь, Александра?

Она не понимала про неуставные отношения, но точно знала, что он скажет дальше. Это было как вспышка, как озарение.

— У нас все было хорошо. Во всяком случае, в то время мне так казалось. Мне прочили блестящее будущее, ближайшие карьерные перспективы представлялись более чем радужными, но ни любовнице, ни даже жене в этих планах, увы, не было места. Лиза понимала это не хуже меня. Однажды я вернулся из загранкомандировки и не нашел ее дома. Она ушла, не оставив даже прощальной записки. Я нашел ее довольно быстро, уже тогда у меня было достаточно связей и влияния. Я приехал в Макеевку, разыскал школу, в которую устроилась работать Лиза, но поговорить с ней по душам у меня так и не получилось. Она сказала, что полюбила другого, что я не нужен ей больше. Она сказала мне много злых и обидных слов, и я ушел. Просто вычеркнул ее из своего сердца и своей памяти. И только спустя годы понял, что она всего лишь пыталась не быть мне обузой, не хотела обрубать мне крылья.