Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сабина положила все обратно в кошелек и сунула в карман пиджака рядом с айфоном. Затем направилась в квартиру Карла, чтобы поискать покрывало и бутылку воды.
Прошло четверть часа, прежде чем карета скорой помощи подъехала к старинному зданию на улице Лассаля. Из машины вышел тот же самый врач с седой бородой, который увез Карла Бони.
— Были бы у меня без вас пациенты? — цинично спросил он, проходя мимо Снейдера.
Снейдер молчал. Но его взгляд все говорил. Через десять минут из подвала вышли санитары и опустили носилки с женщиной на разложенную каталку. Врач вставил ей в локтевой сгиб канюлю-бабочку. На палке болтался пакет с физраствором.
Когда санитары провезли каталку мимо Сабины к карете скорой помощи, она увидела ужасающе бледное и истощенное лицо женщины. Сколько же Урсулу держали в этой дыре? Пять-шесть дней? Или еще дольше?
Задние двери машины скорой помощи захлопнулись, и Снейдер подошел к Сабине.
— Непривычная ситуация, — пробормотал он. — Обычно, когда я приезжал на место преступления, вызывали судмедэксперта, чтобы осмотреть труп.
— Она наверняка справится, — успокаивала себя Сабина.
— Покажите-ка. — Снейдер взял ее руку и рассмотрел рану от укуса. — Врач должен был и вам оказать первую помощь.
— Да все нормально. Что вам удалось выяснить?
Снейдер выпустил ее руку.
— Ее зовут Урсула Цехетнер, замужем, сорок один год. Она понятия не имеет, кто ее похитил, и не знает никого по имени Карл Бони.
— Профессия?
— Воспитательница в детском саду.
Сабине не нужно было долго думать.
— Карл ходил в Вене в детский сад. Тогда ей было двадцать два. Сходится.
— Возможно. — Снейдер ощупал карманы брюк в поисках чего-то.
Сабина протянула ему пиджак.
— Ваше портмоне выпало.
— Спасибо. — Он накинул пиджак с уже высохшими пятнами крови и достал из бокового кармана табак и папиросную бумагу.
— Мне кажется, вы не покупаете в «Гаитал» книги, а воруете их, — сказала она в лоб.
Снейдер замер. И вдруг натянул свою знаменитую любезно-презрительную улыбочку.
— С чего вы взяли?
— Вы наклеиваете этикетку на форзаце, загибаете уголки нескольких страниц, пишете дарственную надпись, перегибаете книгу, чтобы корешок помялся, и кладете внутрь закладку.
— Вы сумасшедшая.
— Это какая-то ошибка, господин детектив, — спародировала его голос Сабина. — Книга принадлежит мне. Я уже две недели читаю эту биографию.
— Вы сумасшедшая, — повторил он.
— Я думаю, скорее вы сумасшедший! Не надо морочить мне голову! Если бы я не умела наблюдать и делать выводы, вряд ли меня взяли бы в уголовную полицию. Вы вошли в книжный магазин в Мюнхене с пустыми руками, а вышли с книгой. Точно так же, как и в венском аэропорту.
Снейдер невозмутимо скрутил себе сигарету.
— Зачем мне это?
— Полагаю, вас интересуют исключительно филиалы «Гаитал». Что означают номера на этикетках?
— Как что? Это экслибрисы.
— Поверить не могу! За все время вы украли четыреста книг?
— Триста девяносто восемь, — поправил он. Слова прозвучали как признание, и Снейдер, видимо, этим гордился.
— У вас такая мизерная зарплата, что приходится воровать книги?
— Вам не понять. — Он вышел с внутреннего двора и направился на улицу, вытаскивая айфон из кармана пиджака. — Наш багаж в машине Колера, а ключа от автомобиля нет.
— И отмычкой вы пользоваться не умеете, — добавила она.
— Правильно. — Снейдер поднял глаза наверх. Небо было по-прежнему в облаках. Лишь кое-где пробивались солнечные лучи. — Пойдемте в отдел уголовного розыска на площади Йозефа Холаубека. — Он наклонил айфон и увеличил изображение планировщика маршрута, который показывал им путь через Вену.
Сабина последовала за Снейдером и какое-то время молчала. Они добрались до поперечной улицы и пошли вдоль трамвайных рельсов. Старый трамвай продребезжал мимо, искря проводами. У отца от такой картины быстрее забилось бы сердце.
— Буква «С» означает Сомерсет? — наконец спросила она.
— Никто из моих коллег не знает, что она означает, — ответил он. Прозвучало как угроза.
Сабина злорадно улыбнулась.
— Не волнуйтесь, я никому не выдам вашу тайну — Сомерсет.
— Мой отец дал мне это имя в честь Уильяма Сомерсета Моэма. Сомерсет был писателем, тайным агентом и врачом.
— И вором?
— Vervloekt![23] — Снейдер потер виски. В следующий момент он снова взял себя в руки. — У отца в Роттердаме была маленькая книжная лавка. Бизнес шел не очень хорошо. За год до объединения Германии мы уехали из Нидерландов. Отец открыл в Дуйсбурге новый книжный магазин и специализировался на лирике, подарочных изданиях и литературе для взыскательного читателя. Дело процветало, пока на той же улице не открылся филиал «Гаитал».
— Это не преступление.
— Вы понятия не имеете, — пробурчал он. — Эта сельская баварская наивность мешает вам мыслить широко. «Гаитал» — концерн, который преследует одну-единственную цель: увеличивать прибыль! Руководство оказывает давление на конкурентов, пока не уничтожит их. Так разоряются маленькие семейные предприятия, а «Гаитал», как спрут, раскидывает щупальца по всему книжному рынку. Но вы со своими аудиокнигами об этом и не подозреваете.
Баварская наивность! Она была готова ему шею свернуть.
— Вы-то, конечно, наносите им непоправимый ущерб своими выходками, — иронично заметила она. — Четыреста книг — это около четырех или пяти тысяч евро убытка. Две месячные зарплаты продавщицы, включая дополнительные расходы. Думаете, их это волнует?
— Скорее четыре месячные зарплаты. Кроме того, все дело в принципе. Я должен это делать.
— Вам следовало бы полечить ваш невроз навязчивых состояний.
Снейдер не ответил. Ничего другого Сабина и не ожидала.
Она огляделась.
— На том углу мы должны были свернуть. — Сабина взяла у Снейдера айфон, взглянула на карту города и направилась обратно к парку, мимо которого они только что прошли. В этот момент телефон зазвонил. На дисплее высветилось имя Бена Колера.
— Ответьте на звонок! — крикнул Снейдер ей вслед.
Сабина провела пальцем по дисплею.
— Где вы сейчас? — спросил Колер.
Сабина посмотрела через кованый забор, за которым тянулась двухметровая живая изгородь.
— Мы проходим мимо парка «Аугартен».
— Только сейчас?
Она объяснила ему, что они проверили второй подвальный бокс Карла и нашли воспитательницу детского сада Урсулу Цехетнер, лежащую на матрасе, связанную и истощенную; сейчас она уже на
