Склонив голову, я мысленно молилась за Элоиз. Я знала, что теперь она обрела свой покой. С тех пор как Теда не стало, она перестала являться мне. И хотя я грустила по ней, то была грусть по настоящей, живой Элоиз, и ее молчание было самым лучшим подарком для меня на это Рождество.

Виолета задумчиво посмотрела на Джека и спросила:

— А мама видит, что мы принесли для нее цветы и свечи?

— Конечно, солнышко.

— Джек? — тихонько спросила Роуз. — А можно я буду называть тебя папой?

— А я? — сказала Виолета тонким голосом.

Мы умолкли. Джулиана поднесла платок к глазам.

А Джек, едва сдерживая волнение, сказал:

— Конечно, вы можете звать меня папой. Я просто счастлив быть вашим папой.

Он взял их за руки и повел к выходу. Джулиана отправилась следом. Я посмотрела на Криса: было видно, как он тронут.

— Как же я тебя люблю, Кэти, — сказал он. — Прости, что заставил тебя пройти через все это. Что еще я могу сказать?

— Все хорошо, Крис. Я тоже очень люблю тебя.

Мы обнялись. И снова посмотрели на могилу Элоиз, объятую мягким светом. В воздухе воцарились мир и спокойствие.

На свежей могильной плите были выбиты слова: