А к таксисту, едва он в больнице прошел все необходимые хирургические процедуры, полагающиеся в случае перелома голени и черепно-мозговой травмы, прямо в палату притащился какой-то хамоватый мужичок, который представился как «адвокат потерпевшего». От него Бескумов узнал, что, оказывается, это он во всем виноват, а вот владелец «Гелендвагена» пострадал из-за нарушения таксистом сразу нескольких положений ПДД. Поэтому Бескумов будет обязан компенсировать не только разницу в страховой выплате и реальной стоимости ремонта «гелика», но и раскошелиться на оплату морального вреда. Присутствовавшая при этом разговоре медсестра Вера, опасаясь за состояние Николая, взашей выгнала из палаты этого жулика при адвокатской должности. Но тот, уходя, пригрозил ей, что «с этим козлом» скоро придут поговорить другие, «серьезные люди».

– Номер машины аварийщика запомнил? – поинтересовался Станислав, доставая свой телефон.

– На память не жалуюсь… – Поморщившись, таксист провел ладонью по лицу и продиктовал номер «Гелендвагена».

Созвонившись с информотделом, Крячко поручил его сотрудникам установить личность владельца этого авто. Бескумов, возвращаясь к вопросу о Фэртоне, припомнил, что американец всю дорогу отчего-то очень нервничал, как будто кого-то сильно боялся. Он сидел на заднем кресле прямо за спиной водителя, и тот в салонном зеркале видел, что клиент весь на нервах, без конца ворочается, словно сидит на иголках, и поминутно оглядывается назад. Кроме того, Фэртон без конца донимал Николая расспросами о том, когда же, наконец, они будут в Шереметьево.

– Как же он достал меня своими стонами! Впору было остановиться и выставить его из машины. – Бескумов при этих словах вновь болезненно поморщился. – Собственно говоря, мне отчасти и досталось так крепко из-за его нытья. Он, зараза, так заморочил мозги, что я, когда тот дебил на «Гелендвагене» вылетел мне в лоб, толком не сумел сгруппироваться и поэтому получил по полной. Теперь вот не знаю…

Он не успел договорить – его перебил какой-то непонятный шум, донесшийся из коридора. Там раздался громкий топот нескольких пар ног и отрывистые, нервные голоса. Через несколько секунд в палату даже не вошел, а ворвался тип с бычьей шеей и сиплым басом. За ним следом, хватая его за рукава, почти бежала медсестра Вера, убеждая верзилу в том, что здесь – больница и такое поведение в корне недопустимо. Но тот от нее лишь отмахивался, как от мухи. Вслед за верзилой в палату вошли еще трое крупных парней с «деловыми» ухмылками и весьма развязными манерами.

Бугай, приблизившись к койке Бескумова, бесцеремонно ткнул в его сторону толстым, волосатым пальцем и голосом мастодонта сипло пробасил:

– Этот, что ль?

– Да! Этот, этот!.. – угодливо поддакнул один из его подручных.

– Вы, двое, – высокомерно ткнулся в сторону Гурова и Крячко волосатый палец, – ну-ка, сбрызнули отсюда! Живо! Иначе… А-а-а!!!

Голос верзилы резко осекся и обратился в болезненный вскрик почти фальцетом, поскольку железная пятерня Станислава проворно схватила и стиснула его палец, который попал в некое подобие мощных тисков. Еще мгновение спустя, натужно охая, бугай был вынужден скрючиться и присесть. Ринувшиеся ему на выручку подручные с выхваченными из карманов «травматами» были вынуждены остановиться и замереть, словно загипнотизированные черным зрачком пистолетного дула.

– Юноши, не напрягайтесь! – Голос Гурова звучал миролюбиво и даже доброжелательно. – Иначе можно получить по лишней дырке в черепной коробке. Мне не хотелось бы устраивать стрельбище в больничной палате. А ну-ка, все разом – оружие положили вон на тот столик, сели на пол, руки за голову. Живенько, живенько! Не испытывайте судьбу и мое терпение – оно не безгранично. Так, теперь ты, главарек… Кто такие, откуда? – Он слегка постучал стволом пистолета по макушке «мастодонта».

– Мы – охрана человека, который вас, козлов, сегодня же смешает с компостом! – корчась от боли, зло выдавил тот, на что опера, не выдержав, рассмеялись.

– Много видел я дебилов, но таких еще не встречал… – Доставая из кармана ветровки наручники, Крячко скомандовал: – Лечь на пол, руки за спину!

Защелкнув наручники, он достал телефон и взглянул на Гурова:

– Ну что, в Лефортово отправим эту «милую» компанию или в «Матросскую тишину»?

– Да, пожалуй, в «Тишину»… – обронил тот. – Поодиночке, в камеры с каким-нибудь излишне озабоченным контингентом. Ну, чтобы жизнь медом не казалась…

– А вы… Кто такие? Менты, что ль? – вдруг начав о чем-то догадываться, растерянно спросил «мастодонт».

– О-о-о… – протянул Станислав. – Ты даже не дебил, а полный дегенерат! К тому же беспамятный. Мы из Главного управления угрозыска. Ты же у меня лет восемь назад проходил по делу торговцев женщинами. Что, Дуплет, уже отсидел? Опять на зону потянуло? Поможем…

Издав какое-то непонятное, подвывающее мычание, «мастодонт» с ненавистью выпалил:

– Шнурок, ты откуда, падло, взял, что это – таксяры?! Кто тебе это, безголовому, сказал?!

– Так бабка на вахте базлала, что к мужику с ДТП на Сосновской пришли вроде бы таксисты… – начал оправдываться начисто растерявший свой кураж один из «быков».

– «Вроде бы»… Чмо ты позорное! Это, мужики, а может, договоримся, а? – приглушенным голосом неожиданно поинтересовался Дуплет. – Мы же ничего такого не сделали… За что нас в «Тишину»?

В этот момент зазвонил телефон Стаса. Информотдел сообщил, что «Гелендваген» принадлежит Ананию Куплейцеву, студенту Оксфордского университета, сыну зама гендиректора авиакомпании «Сила наших крыльев» Зиновия Куплейцева.

– Вон оно, кто тут «засветился»! – рассмеялся Лев. – Сынок в папашу пошел! Это же Зиновий Куплейцев года два назад учинил ДТП с человеческими жертвами на Ленинградке? Да еще и бабла слупил с потерпевших. О, семейка-прохиндейка! Как только баблом этим не подавятся?! Ну что я тебе скажу, Дуплошин? Тебе сейчас запросто можно «шить» хороший, реальный срок по злостной хулиганке, с учетом криминального рецидива. Согласен? Вот так-то… Договориться хочешь? Тут договоренность может быть только при одном очень серьезном условии. Во-первых, вы здесь больше не появляетесь, и Куплейцевы оставляют человека в покое. Второе. Куплейцев-меньшой оплачивает потерпевшему лечение, моральный вред и восстановление машины. Суммарно вырисовывается что-то около миллиона с лишним – адвокаты подсчитают точнее. Впрочем, для Куплейцевых и пять миллионов – сущие копейки. Как тебе такое предложение?

– Ну-у, нормально… – после некоторой паузы неуверенно произнес Дуплет. – Но мне надо это обсудить с боссом… Сам-то я не решаю такие вопросы.

– Станислав Васильевич, сними с него наручники – пусть поговорит с Куплейцевым. Кстати, Дуплошин, передай своему боссу, что у нас в министерстве произошли некоторые серьезные кадровые перемены, и его ярый защитник досрочно отправлен на дачу полоть грядки. А это означает, что теперь есть все шансы отыграть назад с его собственным ДТП, что неминуемо повлечет определенные и очень серьезные последствия. Теперь как бы сам Куплейцев не оказался возле тюремной параши. Времена-то меняются, а срок давности еще не истек. Пусть шевелит извилиной!