После взятия Чарльстона британские войска под предводительством Корнуоллиса двинулись в глубь страны. Когда потные светлокожие шотландцы и немцы пробирались через леса и рисовые плантации юга Америки в июне 1780 г. (пик сезона комаров), комары и малярийные паразиты, должно быть, не верили своему счастью. И те и другие дождались крови: одни заглатывали ее, другие проникали в ее клетки. Когда пришло время битвы, бо́льшая часть войска, включая самого Корнуоллиса, была поражена лихорадкой. Говоря словами Макнейла, в одном из сражений британская армия просто растаяла. На ногах стояли только те, кто раньше уже переболел малярией. В дополнение ко всему единственное средство от малярии – хинин из коры хинного дерева – было монополизировано испанцами, прервавшими торговлю с Великобританией и поддерживавшими своих французских и американских союзников.

Наступила зима, люди ожили, и Корнуоллис повел их на север в Виргинию, подальше от прибрежных болот, с намерением «уберечь людей от фатальной болезни, которая почти уничтожила армию прошлой осенью». Но Клинтон отдал приказ вернуться к берегу за подкреплением, так что солдаты Корнуоллиса оказались в Йорктауне – как раз между двумя зараженными болотами бухты Чизпик. Джордж Вашингтон во главе французов и северян двигался к югу и достиг армии Корнуоллиса в сентябре. Через три недели армия Корнуоллиса, «силы которой ежедневно убывали», капитулировала. Поскольку инкубационный период развития малярии составляет более месяца, вновь прибывшие французы и американцы начали заболевать уже после битвы. «Комары помогли быстрой победе американцев в революционной войне, без чего не существовало бы такой страны, как Соединенные Штаты Америки. Вспомните об этом, когда в следующий раз будете праздновать четвертое июля», – пишет Макнейл.

Конечно, нельзя сбрасывать со счетов заслуги генерала Джорджа Вашингтона. Но репутация американских лидеров не в меньшей степени сформирована под влиянием внешних факторов, чем все остальное. Микроскопических факторов в данном случае. Конечно, вы можете возразить, что британцы все равно не смогли бы выиграть войну и были бы разгромлены даже без участия комаров. Не следует заменять теорию «великих личностей» теорией «великих насекомых». Однако все сказанное подтверждает, что исход войны решается не сверху, а снизу.

Президенты бизнес-империй

Теория «великих личностей» наиболее прочно закрепилась в одной из сфер человеческой деятельности – в крупном бизнесе. Даже в эпоху Интернета большинство современных компаний организуются, как феодальные владения вокруг короля. Господь наделил их лидеров почти сверхъестественным влиянием, гигантским пакетом акций и звучными именами, такими как Гейтс, Джобс, Безос, Шмидт, Цукерберг. Самое забавное заключается в том, что сегодня наиболее культовые, мощные и влиятельные руководители возглавляют компании в подвижной, эгалитарной и динамичной сфере цифровой продукции. Их фирмы создают сеть горизонтальных взаимодействий между миллиардами пользователей, их сотрудники носят джинсы, едят вегетарианские салаты и работают в гибком режиме. Но заявления боссов воспринимаются здесь как цитаты из Библии. Любимая фраза Джеффа Безоса «Начни с потребителя и двигайся назад» повторяется его командой, как мантра, так часто, что вы не можете не думать, что всё, напротив, начинается с босса. В момент смерти Стива Джобса в 2011 г. распространилось мнение, что существование всей компании Apple находится под угрозой, и котировки акций упали. Была ли таким же потрясением смерть самого Чингисхана? Почему отзвук влияния Генри Форда и Аттилы сохранился неизменным до XXI в.? Почему компании до сих пор строятся по нисходящему принципу?

Изначально калифорнийские технологические компании планировались иначе, чем снобистские и иерархические коммерческие структуры восточного побережья и Старого Света. Как заметил Том Вульф[49] еще в 1980-х гг., люди типа Роберта Нойса, основателя компании Intel, старались уйти от феодальной модели капитализма восточного побережья с «вассалами, солдатами, йоменами и рабами, с множеством ритуалов и привилегий, таких как личная машина с шофером, символизирующих превосходство и устанавливающих границы». У Нойса не было даже собственного места на паркинге компании. Символы демократического равенства и до сих пор сохраняются на западном побережье, и управляющие компаниями меньше похожи на крупных феодалов – скорее, на оракулов, пророков и божеств, к которым относятся с почитанием.

Как сказал мне экономист Том Хазлет, отметив наивный оптимизм относительно якобы созданной нами коллективной экономики, «безусловно, в новой вики-экономике достаточно миллиардеров». Объявляя о выпуске акций компании Facebook в 2012 г., Марк Цукерберг заявил о своем желании, чтобы мировая информационная инфраструктура была «построена снизу вверх и децентрализована, а не являлась монолитной нисходящей структурой, которые существовали до сих пор». Стивен Джонсон указывает, что Цукерберг тем не менее контролирует 57 % акций компании и что «централизованный контроль является стойкой традицией, которую сложно изменить».

Но изменить ее необходимо. Как писал Гари Хэмел[50] в 2011 г. в статье в журнале Harvard Business Review, перефразируя мясника Дика из «Генриха VI» Шекспира, «сначала уничтожим всех менеджеров». Он указывал, что по мере роста организаций происходит увеличение числа, размера и сложности уровней управления, поскольку самими менеджерами тоже нужно управлять, а значительная часть работы руководителя большой компании состоит в сдерживании организации от обвала под тяжестью собственной сложности. Директивные методы управления сопряжены с большим риском бессмысленных решений: «Дайте кому-нибудь полномочия монарха, и рано или поздно он ошибется». При таких методах управления решения исполняются медленнее, поскольку провисают между разными рабочими группами. Молодые сотрудники бывают разочарованы, поскольку видят, что их заботы или предложения никого не интересуют. Как отмечает Хэмел, человек, способный купить машину за 20 тыс. долларов, иногда не может самостоятельно принять решение о покупке офисного кресла за 500 долларов. Не приходится удивляться, что крупные компании растут медленнее, чем мелкие (акции фирм, чьи управляющие отправляются поболтать на ежегодный Всемирный экономический форум в Давосе, обычно котируются невысоко), и репутация крупных общественных структур хуже, чем мелких.

При всей кажущейся могущественности управляющий крупной фирмой сегодня нередко является просто наемным пресс-секретарем. Он занят объяснением «своей» стратегии инвесторам и потребителям, оставляя заботу о найме, увольнении, продвижении или наказании сотрудников заместителям. Конечно же, существуют такие, кто на самом деле внедряет свою философию в функционирование организации и сам разрабатывает продукцию. Но таких единицы. Большинство генеральных директоров на фирме временно; они получают хорошую зарплату, иногда принимают важные решения, но несут не больше ответственности, чем дизайнеры, менеджеры среднего уровня и прежде всего потребители, выбирающие стратегию развития. И их карьера отражает эту ситуацию: их берут со стороны, великодушно оплачивают долгий рабочий день, а затем, когда дела начинают идти плохо, выкидывают без лишних церемоний, но с большими выплатами. Иллюзия их феодального владычества в основном поддерживается средствами массовой информации. Но это лишь иллюзия.