— Такая изуродованная «латынь» стала вроде «жаргонной блатной фени» для идеологов Ватикана во времена поголовной и жестокой католизации народов Западной Европы, — пошел дальше Корень. — Она насаждалась во всех сферах: государственном делопроизводстве, полиграфии, в школах и университетах. И в исторически короткий срок в языках произошло смешение «латыни» с конкретными живыми индоевропейскими диалектами. Так возник западноевропейский лингвистический «винегрет». Латынь, по сути, использовали не во благо, а во зло, чтобы развести людей по лингвистическим, а затем по национальным и религиозным коридорам.

— Позвольте и мне высказаться? — взял слово Велемир. — Я ведь тоже лингвист. Лингвохирург даже. И попал к вам как в родную стихию. Вот взять латынь. Это ведь тоже фикция. Да, современный латинский алфавит лежит в основе письменности большинства европейских языков. Но в котле Западной Европы в прошлом люди разговаривали на огромном количестве языков и наречий. На этом фоне библейский миф о Вавилонском столпотворении не выглядит преувеличением. Поэтому тогдашняя «глобализация» могла быть успешной только в рамках мировой религии, имеющей свой базовый язык. И им, безусловно, стала латынь. А оттенков ее или видов в ходе эволюции было много. Могу перечислить.

— Жаль, Черемисинова нет, записывал бы, — высказалась Катя.

— Это точно, — согласился Клемма. — И в школе так всегда делал, а потом учителям ябедничал. Так какие оттенки?

— Это архаическая латынь, классическая, серебряная, поздняя, народная, вульгарная и даже так называемая «поросячья», представляющая собой в основном зашифрованный английский. И относящаяся к категории «тайных языков». Она, эта «поросятина», отличается принципами перемещения начальных согласных в конец слова и добавления некоторых специфических окончаний. Как способ шифровки используется иногда и в других языках.

Корень, Клемма и Нос посмотрели на него с уважением. О Катерине и говорить нечего. Она с него и так глаз не сводила.

— Следует дополнить, — продолжил Велемир, гордясь вниманием, — что с помощью исковерканной латыни самым тщательным образом старались обрезать и вычистить древнее русское наследие в Европе. Из памяти народов всячески стремились изъять русский дух и его самое живое проявление — русский язык. И, надо признать, им это удалось сделать. Не случайно уже в шестнадцатом веке всех европейцев на Руси называли «немчурой», «неметчиной», то есть онемевшими, забывшими родной язык…

Помолчав немного, он продолжил:

— Что еще интересно: фонетически в речи людей представлены практически все звуки, но после написания слов, часть из них теряется, что приводит к механической замене «акрофонического» использования алфавита на «абстрактно-символьный». А учитывая существующие правила фонетики и грамматики латинского языка, можно констатировать, что минимальные огласовки в латинских словах служат только абстрактно-символьному подходу в интерпретации алфавита.

— Таким образом, можно сделать окончательный вывод о том, что латинский язык как абстрактно-символьная система был создан искусственно, — подытожил Корень.

— Да, он является вторичным вариантом славянской и греческой письменности, — сказал Велемир. — Его целевое назначение — натурализация народов, заселяющих Западную Европу под главенством католической церкви. И эта задача была выполнена. Латынь умерла, да здравствует… Что и кто? Какой еще искусственный лингвопроект подсунут людям на сей раз? В маске будущего общечеловеческого языка. Вкупе с единой мировой религией, скорее всего, экуменистической, включая сатанинские секты, призванной ускорить, обслужить и ублажить пришествие Антихриста.

— А как вам сама латиница? — задал вопрос Клемма. — Как вы ее можете охарактеризовать?

— Плохо, — ответил Велемир. — Под данным словом мы привыкли подразумевать не только латынь — мертвый язык, но и его производные ныне живые языки. И, конечно же, в первую очередь английский. Поэтому, говоря «латиница», имеется в виду некий сплав мертвого языка — языка науки и живого английского. Но уже как бы и полудохлого тоже, наподобие детища Франкенштейна. Этакий своеобразный чудовищный монстр, не живой и не мертвый. Однако на сегодняшний день уже две трети населения планеты общается на этом монструозном говоре. Латинице придан статус международного языка. Ныне человек, не владеющий им, становится ущербным по определению. В существующей системе международных ценностей вход в «цивилизованный мир» ему закрыт.

— Конечно, куда ему! — согласился Корень. — Он не сможет получить целого ряда престижных профессий и работы, лишается возможности общения по Интернету и так далее. То есть, по сути, мы можем говорить о том, что нынешняя «глобальная система мироустройства» стремится к тому, чтобы латиница стала единственным и единым языком будущего человечества.

— Мертвые языки в давние времена созданы потомками эмигрантов из исторических территорий Италии, Египта и Балканского полуострова, подзабывшими неупотребительные на чужбине звуки их родной речи, — добавил Велемир. — Вследствие чего древнеиталийский язык превратился под готским влиянием в латинский, о чем писал еще наш историк Татищев. Арабский перешел в Испании, Египте и Италии в древнееврейский, самое имя которого в переводе значит — переселенческий. А греко-славянские языки Византии, смешавшись в Индостане у балканских проповедников Христа, положивших начало касте браминов, создали санскрит, подобно тому, как немецкий язык превратился у польских евреев в «новоеврейский».

— Вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — сказал Клемма.

— Да без проблем! — откликнулся Велемир. — Развитие живых этнических языков происходит только естественным путем. И пройти вновь по этому пути, повторить опыт невозможно. Потому-то в строгом смысле слова и лингвистику нельзя считать наукой, которая отличается от «не науки» тем, что любой опыт может быть воспроизведен в тех же самых условиях и с тем же самым результатом. Зато существует в языкознании наука семантика, то же, что и семасиология, которая изучает смысловую сторону языка слов, частей слова и словосочетаний. Или же, как ее еще называют — лингвистическая семантика.

Помолчав, он повел свою речь дальше:

— Но к чему это я? А к тому, почему буква обязательно должна являться «единицей смысла»? Можно ли под привычными для нас буквами алфавита представлять сочетание процессов, явлений, векторов движения, инверсионность и многое другое? Где находится смысл произносимых и записываемых нами букв? Из всего этого вытекают еще более сложные и глубокие вопросы, а семантика обретает иные, философские черты. Что такое «поток сознания»? Как мы воспринимаем мысли и чувства человека, и что они из себя представляют? Как пробивается к нам генетическая память? Все эти процессы очень сложны, иногда отчетливо, а то и еле уловимые, быстро меняющие друг друга, затрагивающие не только холодный разум, но и всего человека полностью. И обязательно отражающихся в языке.

— Хороший гость, — одобрительно вставил Нос. — Налейте ему полную чашу.

— Если «алфавит» необходим для перепрограммирования населения, уже владеющего языком и развитой письменностью, эффективней применять так называемый «акро-фонический принцип» — совокупность кодирующих фраз, позволяющих каждому звуку языковой системы придать однозначное графическое и смысловое соответствие. Тогда буква становится единицей смысла и из алфавита или азбуки можно даже построить варианты посланий предков потомкам в виде заветов. При этом, безусловно, происходит некоторое упрощение языковой системы, но результат достигается продуктивно. То есть, управляешь языком народа — управляешь его сознанием.