Лавров взглянул на часы и вышел из машины. Снежная пелена сразу отрезала его от всего вокруг, и он вслепую зашагал к парадному, откуда должна была выйти натурщица.

Рафик в это же время тайно дежурил в своей мастерской. Чтобы никто не напал на Эмилию на обратном пути, он должен был сопровождать ее и передать с рук на руки Лаврову.

Бывший опер не исключил Рафика из списка подозреваемых. Однако тот вряд ли решился бы на убийство в таких обстоятельствах.

«Только не спугни Артынова, – строго предупредил его Роман. – Пусть думает, что все идет по его плану».

«Неужели, он сам убивает? – вытаращил глаза приятель. – Вряд ли. Тут замешана магия. Их за руку не поймаешь!»

«Ты поможешь или нет?» – разозлился Лавров.

«Помогу, помогу. Что от меня требуется?»

«Будешь подслушивать и по возможности подглядывать, а в случае необходимости немедленно позвонишь мне».

Рафик заверил, что исполнит все в точности.

«Сема после сеанса обычно долго возится у себя в мастерской, – сообщил он. – Колдует над полотном, что-то доделывает, переделывает. Он выпроваживает натурщицу за дверь и остается священнодействовать. Называет это послевкусием. Глупое словечко, да?»

Сначала Лаврову все в этой истории казалось глупым. Но теперь его мнение изменилось. Каждая деталь могла иметь решающее значение, и он боялся упустить любую мелочь.

В парадном он едва успел отряхнуться, как вверху послышались шаги по лестнице. Спускались два человека. Это были Рафик и Ложникова.

– Доставил в целости, – доложил художник. – Подкинете меня до метро?

* * *

– Как все прошло? – спросил Роман, когда они с Эмилией остались одни в машине. – Артынов показал тебе снимки?

– Да. Мне хотелось сквозь землю провалиться. Они омерзительны. И Артынов омерзителен. Строит из себя гения, которому все позволено и простительно за его талант.

– Он правда талантлив.

– Чертовски, – удивленно подтвердила натурщица. – Не думала, что такое бывает. Раньше Сема казался мне заурядным. Многие критиковали его, в том числе и Светлана, его жена. Десять лет назад он просто загипнотизировал меня, подавил и развратил. Я поздно прозрела. А в последнее время его будто подменили. Я взглянула на наброски Джоконды, которые он сделал с меня, и поразилась. Не могу поверить, что это рука Артынова. Каждая линия полна жизни, каждый штрих волнует, каждый мазок светится.

– Как ты себя чувствовала в его мастерской?

– У меня было дежавю. Я страшно стеснялась, он подтрунивал надо мной.

– Позволял себе вольности?

– Не знаю, как и сказать, – зябко повела она плечами. – Сема не прикасался ко мне, если ты об этом. Но я переживала странные ощущения… не могу передать их словами.

– Ты вспомнила, как вы любили друг друга?

– Это нельзя назвать любовью. Артынов говорил о Пикассо… о том, что искусство сексуально по своей сути. Творческий акт – больше, чем создание образа.

– Не понимаю, – покачал головой Лавров, вспоминая, какое чувство зажгла в нем Венера, какую сладкую тревогу заронила в его сердце.

– Это не поддается объяснению, – вздохнула Ложникова.

– Артынов не предлагал тебе провести какой-нибудь магический ритуал? – спросил он.

– Нет.

– Значит, это был обычный сеанс?

– Ты как будто разочарован! – усмехнулась Эмилия. – Чего ты ожидал?

– Надеялся, что Артынов устроит жертвоприношение, и мы уличим его.

– В чем? В убийстве? А жертвой должна была быть я?

Вместо ответа он потянулся к ее губам, но она отстранилась.

– Я пошутил, – оправдывался Лавров. – Шуток не понимаешь?

– Ничего себе, шуточки. У тебя есть сигареты?

– Ты куришь?

– Бросила.

– Тогда не стоит начинать.

Пока они говорили, «туарег» стал белым и пушистым от падающих хлопьев. Дворники работали непрерывно, но снег моментально покрывал лобовое стекло.

– Поехали, – печально сказала Эми. – В больнице уже закончились посещения. Мне лучше не задерживаться.

Он не сразу сообразил, о чем идет речь. Разумеется, о муже, которого она обманывает.

– Прости. Я увлекся.

– Расставлять ловушку для Артынова так увлекательно? Между прочим, рискую я, а плоды соберешь ты. Ладно, хватит болтать. Меня муж дома ждет.

Снегопад породил на дорогах заторы. Эмилия нервничала и названивала Метелкину. Тот выразил недовольство, что ужинает один.

Лавров пытался объехать пробки и спустя час доставил пассажирку по адресу.

– Останови здесь, – попросила она. – Валера обещал встретить меня. Не хочу, чтобы он видел твою машину.

Она шагнула в снежную тьму, обернулась и помахала ему рукой в замшевой перчатке…

* * *

Артынов покинул мастерскую около полуночи. У него внутри все горело. Новая Джоконда-Эмилия с первых же мазков превзошла прежнюю, похищенную неизвестным завистником. В том, что кража полотна – дело рук коллеги-неудачника, художник почти не сомневался.

– Рафик, сволочь, – бормотал он, спускаясь по лестнице вниз. – Сам бы ты на воровство не отважился. Наверняка подговорил какого-нибудь мазилу из бывших однокашников обокрасть меня. Я этого так не оставлю. Где-то да вы проколетесь!

Каким образом он изобличит грабителя, Артынов не задумывался. Способ найдется. Сама судьба подскажет. Джоконда-Алина создана не для того, чтобы прозябать в безвестности. Она о себе еще заявит.

Дом уже спал. В парадном ночевали коты. Художник обогнул коврик, подстеленный для животных сердобольными жильцами, как вдруг по спине прокатился холодок.

– Кто здесь? – напрягся Артынов.

В тишине лестничных пролетов его голос подхватило гулкое эхо. Художник явственно ощутил чье-то присутствие.

– Рафик, ты?

В ответ – ни звука. Только зашевелились на коврике пушистые зверюги, сверкая глазами.

Артынов рванулся вперед и толкнул дверь парадного. В лицо ударил ветер со снегом. Не разбирая дороги, художник помчался ловить такси.

Едва Артынов покинул парадное, как из тени под лестницей выскользнула человеческая фигура. Это была женщина. Она метнулась вверх и через пару минут оказалась у дверей в мансарду. Ключи, которые она вытащила из кармана, не подходили к замку.

– Черт…

После кражи художники поменяли замок. Очевидно, женщина этого не учла. Она потопталась у двери, повздыхала и отправилась восвояси. Внизу ей под ноги кинулся черный кот. Женщина с трудом сдержала крик и шарахнулась в сторону. Хлопок входной двери заставил ее вернуться в убежище, где она пряталась.